Ты бьешься с теорией нигилизма

И снова ты с обществом бьешься с теорией нигилизма.
Неужто не видишь ты дьявола внутри своего организма?
Опять все друзья мои борются с тотальным сжиганием век.
Окажется ль в этом мире достойный себя человек?
Опять их угарный газ заглушит их запах гнили.
Я вижу огонь пожара за две или даже три мили.
Накроется медным тазом их план по "спасению" мира.
Давайте же снова драться, пока поет эта лира.
Сегодняшний день потрачен: проиграна эта битва,
И снова слышна матерей у порога церквей молитва.
Зарублен опять мой зверек у двери дворца твоего,
И также погублен я у бюста врага своего.
Задержаны дни рассвета в клубах безудержного дыма.
Хотел я попасть в свой рай, но снова и снова мимо.
Загублены души тобой. На фоне больных ветров
Там будет еще одна жертва от нехватки запаса слов.
И вновь пробудится надежда: грядет в этом месте сражение;
Что мы отомстим врагам за срам и за  то поражение.
Перепишем историю, что писали совсем не для нас
И напишем им между строк много кротких, но ясных фраз.
Мы представим, что битва – шум, иль огонь без жары и углей.
Мы оставим на первых взгляд лишь следы от тех голых камней.
Ее пистолет в руке, горизонт вновь горит в закате.
Придет к нам опять судьба в ее черном и рваном наряде.
И вновь я богатый путник, которого вечно грабят.
Предположим, что все они обороты свои убавят.
Быть может, все это – ад, а это – тот новый рай,
Что снова искал скрижали на старой горе Синай.
Количество старого мусора отразится на нашем здоровье.
Лежит снова твой топор у трупов врагов изголовий.
И пала опять та крепость, давно, что один защищал.
Он о’тдал все ценные вещи, давно что лишь мне завещал.
Тотальная балансировка на проволоке медной и хрупкой.
Я стал первой жертвой твоей, убит я твоей мясорубкой.
Нигилизм мой прорвался в мир, увидел опять солнца свет
И снова низвергнут был за древностью тысячи лет.
Уничтоженный труп сожжен был в моем костре.
Хотел я быть снова с другом – ушел он опять на заре.
А ты убиваешь опять, как дьявол в войне с судьбой.
Не светит нам больше тот светлый и милый покой.
Закончится эта война, на которой умрет сожаление.
Мне страшно теперь уже думать, каким будет то поколение.
Оно станет чужим, как и ты на том поле войны.
Хоть в этом и нет твоей, да и Бога, ничьей, вины.
Раздавленный пламенем ада, я вновь подниму свои руки.
Но только теперь для того, чтоб увидеть причины разлуки.
Окажется, мы опять… перестали общаться с миром,
А он подчеркнет всем нам все истины черным пунктиром.
Низвергнуты были они, в то время, как ты одна…
Ты вновь не достанешь просто до ставшего черным дна.
Осталась одна обнаженной посреди зараженного града,
Ты стала тем Цербером жутким. И вот вся твоя награда.
Я – сталкер, оставшийся здесь, в тишине, зараженной тобой.
Зараза, ее патоген уничтожат опять мой прибой.
Мы против течения ветра, мы против и шторма морей.
Мы стали придворными только в окружении тех королей.
Мы оказались внутри урагана, который устал бежать.
Нам никто не поможет, ведь некому руки разжать.
Никто не боится безумных детей той войны.
Давно и долго они не найдут тишины.
Чего ожидает тот путь на планете у бога смертей?
Я жаждал безумно в мире понянчить своих детей.
Они снова ушли в ту войну, что закончится скоро.
Их будет оплакивать мой старый и бледный город.