вымелся

темные удлинненные тугие вкрапления токсически взвиваются от желтых убийственно жгутких утесов, обратно выпечатываются на моей забористой мирной руке.
на краю частокола кормились страусята и свободные плоскогубцы, сжимал удрученно раздвоенный холодок смоляной как в стрекозном глотке.
я сидел в металлическом гибком бидоне - округлые тонкие стенки сеяли в мои ноздри железные ледяные шарики из квадратных дыр.
разве не часто ты прячешься от шкатулок и бездных кочанчиков в бочках и колонках источая из пальцев весь мир ?
машинально остерегаешься острых зерниц и опустошенных полных бочек и планок наклонных зашитых в запястья квартир
протираешь растресканной желтой тряпочкой пропитанной йодом и сочным бродом свои ступни и диагностический оккуратный прибиркий разлад
когда я взлетел за голубями в черное мягкое складчато-журчащее небо, вдруг взбаламученно приземлился на радостный синий мат
я был выводок бузинной поленницы ; почти повторил точечный моросящий выпад, мне нравился плотный водонапорный бак, я запаковывал в однообразие фазок этот контраст
не взирая на закопченые грязные полотнистые лесные задвижки, кочерги, покрышки и пенопласт
я вышел в капли, почти возвращен в воронку, я слаб, порожист и част.