в стакане как воск сквозь воду

удрученно вмазывал кетгут в меткие сеткий свободные от утесов и тесемок порезы, пшеном и гречей сдобрял кожи трепещущие пепельно-хрусткие срезы, выламывал себе самоцветы и пальчики из железа
творог втирал в юркие кнопки, йодом угощал суставов раскрытые тревожные пробки, ртуть припасал для тканей кожных уверенной стопки
смазывал соусом и паникой размягченные косточки, веревочный уксус вплескивал непомерно в трескучие решительные смелые досточки, награждал строптивык жилки водой дождевой
узлы украдкой выступали по краям бестактных темно-серых нарывах, многоклеточные и полипы сгущались как паприка надо мной
осталось только готовить себя как нарезке на кадры скорченной суепленной с пустой
так мажь, удобряй кетгутом свой заплесневелый постоянный генератор пеской усков искр разорванный остроконечным сглаженны плато на зигзагообразном оброзце роковом
соответственно, там устаканился усатый пульковый кашемирный кошмарный гироскопический микроскопический ком.