Барыню танцует ужин, плохо ловится муму...

Барыню танцует ужин, плохо ловится муму,
И Герасим стал не нужен, словно перстень, никому.
Он придет в село родное, по болезни откосив,
Руки крепкие отмоет, не подумаешь, что псих.

Нервы у него стальные чуть испортил общепит.
Соловьи поют шальные, не жалея тех, кто спит
Или просто притворился, уважаемый, как шкаф,
Бух в котел и там сварился о двенадцати вершках.

Вышел, снова как огурчик, звук случился, цвет пропал.
Покрутил настройки ручку и нащупал - есть тропа.
По бокам зияет бездна, а навстречу кувырком
Пес облезлый, друг любезный, военкоры, избирком,
Вождь нацболов на гастролях, облетающий каштан
И ударник на кастрюлях, перевыполнивший план.

А еще под пенье птичек богатырский мертвый сон
Навевает электричек расписанье разных зон
И возможных направлений так, что чувствуешь спиной
Вдаль промчавшихся оленей холод смелый нутряной.

По столу ползут улитки, под окном растут грибы,
И Герасим у калитки в двух минутах от судьбы.
Речь вернется, рожь поспеет, дождь прольется серебром
Над иконой из музея, над веревкой и багром.