1

После занятий мне с Анатолием Алексеевичем Мехоношиным оказалось по пути. Он жил на улице Люблинской, в доме, где часть первого этажа занимал магазин "Хозяйственные товары", а на противоположной стороне улицы, напротив его дома - пустырь, где позднее выстроили магазин "Универсам", а я чуть дальше – на ул. Нижние поля, в общежитии техникума. Он оказался интересным собеседником, рассказчиком, с широким кругозором – от житейских вопросов до философских, от поэзии до живописи, много читал, рисовал и наблюдал, и всем, что приобретал, охотно делился, старался встретиться с известными людьми. За разговором  мы не заметили, как пришли к его дому. Расставаться не хотелось, и он пошёл провожать меня, а потом я его. И так несколько раз ходили туда, сюда. Наконец, около 24-00, а может и позже, разошлись. Это был праздник поэзии, праздник литературы, праздник духа. Истинное наслаждение. И так повторялось каждый раз в дни занятий, в часы встреч. Потом месяца на полтора он исчез. Когда появился, то выяснилось, что он работает на рефрижераторном поезде электриком в составе бригады. Месяца полтора-два ездит, по всей стране, куда пошлют, потом столько же отгуливает. Когда в пути, то идут командировочные и оклад. Когда отдыхает, то идёт оклад.

Я стал ходить к нему домой, в его комнату в коммунальной квартире на втором этаже. Познакомился с его женой и дочерью. Узнав меня поближе, они всегда приветствовали мой приход. Гостеприимные, с широкой душой люди. Комната большая, около 24 кв. м., может, больше. Высокие "сталинские" потолки. Выходила окном во двор. Эта комната стала моим вторым домом. Но я, кроме хозяина и книг в ней, ничего не замечал. Со временем, в связи с увеличением семьи – рождением сына, они переехали в соседний подъезд на первый этаж в выделенную Горсоветом двухкомнатную квартиру. Там, в большой комнате под полом он выкопал подвал, в котором хранил свой архив, пишущую машинку, велосипед, картины своего учителя Дмитрия Гавриловича Соболева и где часто уединялся и работал, в том числе, печатал. Недостаток этой квартиры, это то, что на кухне рядом с раковиной, где умывались и мыли посуду, стояла большая ванна, а за ней, как продолжение, подобие кухонного стола. Окно высокое, но узкое, как бы урезанное по ширине, полоска с такой же узкой и продолговатой форточкой. В углу у окна с противоположной стороны стены стоял холодильник, а перед ним – кухонная плита. Комната кухни длинная и узкая. Оставалось только место для прохода. Двоим - не разойтись.

Когда я поселился на Новостройке, то мы переписывались и навещали друг друга. Я обычно приезжал к сестре, которая жила недалеко, и  на ночь приходил к нему, где беседовали до 3-4 часов ночи, часто на кухне, иногда спускаясь в подвал, его излюбленное место работы, потом ложились спать, а после обеда от него, часто к сестре не возвращаясь, уезжал на Новостройку.

Он приезжал с работы электричкой в пятницу в Загорск, со станции заходил в редакцию газеты "Вперёд", беседовал с ответственным секретарем Галкиной Еленой Сергеевной, оставлял стихи для печати и на автобусе приезжал на Новостройку ко мне. Обычно, через неделю стихи появлялись в газете. Мы в день приезда  разговаривали до 3-4 часов ночи, читали друг другу стихи, прозу, обсуждали новинки, делились новостями, потом ложились спать. Лёжа, продолжали разговаривать. Чаще рассказчиком выступал он. Слушая его, я засыпал. Утром шли на садовый участок, где он помогал мне строить дом, или к Алексею Селиванову, где Анатолий читал привезенные с собой рукописи, чтобы услышать его отзыв, или к Александру Петровичу Мурачковскому, где устраивали поэтический вечер. На следующий день навещали А.Ф. Чикова, обязательно заходили в Троицкий собор Троице-Сергеевой Лавры, где он ставил свечи, и шли на платформу, электричкой он уезжал в Москву, а я шёл на автобусную остановку и возвращался на Новостройку. 09.04.89 моё состояние в этот период выразилось в стихотворении:


И НИКАК НЕ ОСИЛЮ.

Анатолию Мехоношину

Ты уехал. Господь с тобою.
Остаётся добро.
Что же сердце так ноет,
Разрывает нутро?..
И стою на перроне,
И уходит вагон,
И давно в перегоне
Отстучал его гон,
И растаяли сини
В предзакатной дали…

И никак не осилю
Тех шагов, что ушли…


                Продолжение следует