Снятся солдату - ветерану...

Прошли  уже  десятилетья,
Но  не  устанет  вспоминать
Он  грозовое  лихолетье,
Когда  фашистов  злая  рать,
Набегом  растоптав  границы,
Всё  разрушая  на  пути,
В  попытке  с  ходу  взять  столицу
Сумела  до  Москвы  дойти.

Сумела,  но  не  дотянулась
До  сердца  самого – Кремля.
От  ненависти  содрогнулась
К  врагу  советская  земля.
И  он,  простой  советский  парень,
Надев  солдатскую  шинель,
В  огне  боёв,  в  дыму  и  гари
Перед  собой  поставил  цель

С  земли  родной  любую  нечисть
Туда,  где  зародилась,  гнать,
И  смерти  не  боясь,  увечий,
Себя  в  атаку  поднимать.
Он  полз,  бежал  на  амбразуры
В  свинцовой  гибельной  грозе.
Его  щадила  пуля-дура,
Но  не  щадила  смерть  друзей.

Желавших  видеть  на  планете
Мир  без  разрывов  бомб  и  мин,
И, уповая  на  бессмертье,
Дорогу  торивших  в  Берлин.
О,  скольких  их  постигла  доля
Погибнуть  в  самом  цвете  лет
С  оружием  на  поле  боя,
Мир  утверждая  на  Земле.

А  наш  солдат  до  стен  Берлина
Почти  четыре  года  шёл.
Им,  как  богатырём  былинным
Великий  подвиг  совершён.
А  победив  врага,  он  с  фронта
Вернулся  снова  в  край  родной.
От  горизонта  к  горизонту
Звала  земля  на  новый  бой.

Ждала  земля,  когда  он  сядет
На  трактор  вновь,  за  рычаги,
И  будет  в  тракторной  бригаде
На  поле  нарезать  круги.
За  плугом  вслед  дымится  пашня,
Над  нею  кружатся  грачи.
И  дней  тех  нет  вчерашних,  страшных,
И  песня  мирная  звучит.

И  на  возделанной  той  ниве
В  послевоенный  первый  год,
Отвоевавший  и  счастливый
Комбайн  на  жатву  поведёт.
Ему  лишь  двадцать  три  сравнялось.
А  через  шесть  десятков  лет
Опять  то  поле  вспоминалось,
И  первый  выращенный  хлеб.

До  той  поры,  что  было  силы
Не  уходил  он  от  земли,
Старался  сделать  край  красивым,
Чтоб  люди  счастье  обрели.
То  лихолетье  грозовое
Осталось  где - то  далеко,
Порою  сердце  очень  ноет,
И  нарушается  покой.

Друзей  погибших  лица  снятся,
Что  пали  много  лет  назад.
А,  ведь,  прошло  уже  не  двадцать,
Не  сорок  и  не шестьдесят.
Пусть  даже  трудных,  но,  ведь,  мирных
Оставленных  не  на  войне,
А  на  полях  родных,  обширных
В  любимой  с  детства  стороне.