Тетрадь 26 Что к чему

ЮРИЙ Киреев

      тетрадь 26

      ЧТО К ЧЕМУ

Часть 1

МУЗЫКАЛКА

   музыка

Сидят бабульки
в корридоре.
Пасут великие таланты.
Чайковских –
 это с перебором.
Но в общем-то
без вариантов.

За дверью били барабаны.
В ушах трещали перепонки.
А где-то шопотом туманным
Вдруг обвалакивало бронхи.

И месяц вновь улыбкой тонкой
Волшебных снов готов касаться.
Невестой сбудется девчонка.
А паренёк –
её красавцем.

А между тем и чувства зрели,
И утончались перепонки.
Бабульки смирные сидели
С надеждой тихою
в сторонке.

Но барабанные позывы
Не вдруг с томленьем
по соседству
Будили отзвуком пугливым
Воспоминания
из детства.

...И утро было,
и удод,
В лучах купаясь,
чистил перья.
Но стук раздался
у ворот,
Так вышло,
фриц ошибся дверью.

Стук перешёл
на счёт разрывов.
Но погреб всё-таки
не школа.
А как все ждали перерыва!
Но счастье выдалось
не скоро.

Мрак наложил
на солнце руки.
Но не убылся дух сокральный.
И вот берут
смешные внуки
Уроки в школе музыкальной.

Сидят бабульки
в корридоре,
А в классах грезится талантам
Чайковский зал,
пусть с перебором,
Но перебор –
 без вариантов.

А у бабулек вдруг
с изнанки
Нет-нет
да и кольнёт осколком
Полузабытый плач славянки.
Не забываемый нисколько.

Но и в минутном наважденьи
Реальность
выше валидола.
Берёт акорды
вдохновенья
Всем миром сложенная школа.

   В доме творчества юнных.

От ребят,
как от галчат,
Шумно,
словно в парке.
Но попробуй помолчать
Полчаса за партой.

В зале бабушки сидят,
Не мешаться чтобы.
Понимают –
у внучат
Важная учёба.

Стало времени
в обрез.
Не побыть на горке.
Ведь цветут
не во дворе
Красные пятёрки.

И у каждого «сундук»*
Пухнет от оценок.
Каждый
доктор от наук
И маэстро сцены.

Не напрасно
город ждёт
Главной перемены.
На глазах у всех растёт
Молодая смена.   
* - портфель
       7 марта 2013 г

   скрипка

Скрипела скрипка. Точно не седло,
Которое Боярский обессмертил.
И если сердце болью
не свело,
Такому сердцу,
граждане, не верьте.

О, сколько надо
струн перепилить,
Из-под смычка
чтоб выпорхнули звуки!
Так нужно ли и в чём седло винить
За скрип дверей
в певучую науку?

Запела скрипка
и сердца свело.
И звук потёк
то грустно, то игриво.
Мелодия нашла
своё седло
И наважденье
распустило гриву.

Умолкла скрипка.
Не сошла ль с ума?
Но нет!
Разжались тёплые ладошки.
У папы руки
сжались добела.
Завод закрыт.
Сказали: на немножко.

   осень

Звучала музыка
из класса фортепьяно.
А за окном скрывала осень слёзы.
Там клён высокий догорал багряно
И осыпалась белая берёза.

А по дорожке школы музыкальной,
Как будто в никуда
и ни откуда
Несли в ладошках
грех первоначальный
Пацан и девочка, рождающие чудо.

А за окном скрывала осень слёзы,
И клён багряный укрывал берёзу.
Но пела флейта
и литавры били.
И по делам прохожие спешили.

   чёлка
     Ангелине

1.
В одном кино
у шустрой Маши
Был низкой чёлкой
лоб украшен.

И насмотревшись,
две девчонки
Сошли с ума
от этой чёлки.

Одна с вершок –
другая старше.
А по причёскам
обе Маши.

Из чёлок вырастет
ни весть что.
Зато они уже невесты.

Зато они уже уверены,
Что будут счастьем
не обмерены.

Как сохранить
до зрелых дней
Наивность маленьких людей?

Чтоб как в кино
 у каждой Маши
Был чудной чёлкой
лоб украшен.

2.
Насмотрелись
Маши глянцев
И теперь они трофей
У искусственных румянцев
Заграничных
Барби-Фей.

Засучил народ рабочий
Рукава на чудеса.
А вот Феи между прочим
Распустили волоса.

Ну, какое может дело
Быть при важности такой?
Может за волосы смело
Ухватить
Плохиш любой.

Подрастут ещё девчонки
И порадуют глаза
Аккуратненькие чёлки
И до пояса коса.

Как у бабушке на фото.
И как вечно на Руси
Будет спорая работа
Людям радость приносить.

А на праздник Первомая
Можно время не теряя,
Побродить по зеркалам,
Ленты радуг примеряя
К золотистым волосам.
Как у Феи, как у Феи,
Даже Феи красивее?

3.
В одной из хроник
Увидим Машу
В большой колонне
На майском марше.

Бушует площадь
И ветерок
Флажки полощет
И песни впрок.

Пусть путь далёкий,
Но у девчат
Пылают щёки
От кумача.

И в небо радуга
Заплеплетена.
И полной радостью
Живёт страна.

   спринт

У бабушек в ушах
Петарды рвуться.
Внучата на ушах
Из кожи рвутся.

Длиннющий коридор.
Линолеум – дорожка.
Забег не на рекорд,
А чуть быстрей немножко.

Там роза у окна,
И понарошку –
финиш.
Роман всех обогнал.
Поддался Ангелине.

Но смолк
 грачиный грай.
Все сбились в стайку.
И началась игра
Ну та, что в угадай-ку.

Роман играть не стал.
Приткнулся рядом.
И вдруг, как амонал,
Исторгнул радость.

Вскочил, а не вспорхнул,
Взлететь стараясь.
Обеими взмахнул,
На встречу ускоряясь.

Но на холодный столб
Наткнулся прямо.
И не понять, за что 
Не потеплела мама?

   "наши отличники"
     Антону

На доске отличников
Преотличный вид.
Там Антом в приличнейшем
Обществе висит.

Слева, справа – девочки.
В центре пианист.
Грянули б попевочки.
Да не гармонист!

Но за то не вешают,
А за то казнят,
Что с игрой нездешнею!
Он лауреат!

Праздником получится
Форте светлых гам.
Вешаются лучшие
В окруженьи дам.

На доске отличники.
И всё первый план.
Только кто защитники,
Если вдруг Майдан?

Виртуозы-узники,
По басам рванув,
Полковою музыкой
Всколыхнут страну.

   знакомство
     Артёмке

Как бывалый –
год от роду!
Как капуста, утеплён
Вывел маму на природу
Мальчик
с именем Артём.

Сорвались снежинки
в пляску.
Водят с ветром хоровод.
Но Артём лежит
в коляске.
Даже глазом не моргнёт.

У капусты не бывает
Вот таких румяных щёк!
Но капусту разбирает
Развернуться на бочёк.

Отвернуться захотела.
И от света даже носик
Захотела спрятать вовсе.

Засопела!
Что за дело?
Слёзы выступят сейчас!

Своего родного деда
Внук увидел
в первый
раз.

   слышу

Выхожу я утром рано
На балкон,
 как на крыльцо,
Мне за шторкою тумана
Смутно видится лицо.

Расплывающийся профиль
Ретуширует туман.
Подбородок.
Губы.
Брови.
Глаз не видно.
Всё обман.

Всё в житейском океане
Устаканилось.
Ушло.
Но опять
в цветном тумане
Проявилось набело.

Время каплями стекало
По стеклу, как по лицу.
Но начало не мочало
Сказка движется
к концу.

Пробежался по перрону.
Скрылся в сумерках вокзал.
Напрягаюсь на балконе.
Слышу!
Слышу тормоза.



Часть 2

МОДА

    мода

За Россию, за идею,
Не сочтя за глупый труд,
Молодые правдодеи
Руки-ноги оторвут.

Старики – другое слово.
И совсем другая стать.
Лишь чуть что – уже готовы
Молча голову отдать.

Только кто на ум положит:
Что на сердце,
что на кой...
Отрывать – себе дороже.
Отдавать –
пойти с рукой.

Не мельчают правдолюбы.
Каждый на людях – герой!
И за что такие люди
Называются «Горой!»?

Разве русским Гималаям
Реки слёз не запрудить?
Людям жизни отдавая,
Носят голову в груди.

   лавка

Кто верой в чудо обделён,
Тот не чудак
с большим приветом.
Погромщик в лавке – это слон,
Но кто с большим,
не верит в это.

Койбой берётся
за топор.
Он обустраивает ранчо.
Топор в крови
с библейских пор,
О чём зыбыто
ещё раньше.

Нет не забыто.
И чудак
В суть окровавленную верит.
Но больше чтит
не томагавк,
А бумеранг
над кровью прерий.

Кто положится на грозу,
Получит запросто цунами.
На либеральную бузу –
Дыру кредитную
в кармане.

Ковбой не тянет
на слона.
Но отчего такая свалка?
Словно Россия не страна,
Но окровавленная лавка.

   двери
 
Под чары СМИ
иль автоматов,
Иль всех
вооружонных сил
Народ на радость демократом
Себя сознания лишил.

Теперь томясь
в дефолте света
И сбитый столку
в толк неймёт.
Очнувшись,
не поверит в это.
И в то,
что он уже народ.

И в то,
кто гнал пургу за клятву
И целовал колор
за страх
Живёт в почёте ненаглядном,
Гордясь объектами
в зубах.

Чужие сделались своими!
Но то в кино
для простаков.
Никто пожизненно
не имит
За пули в спину
с чердаков.

И не идёт к столбу
на площадь
Взмолится за плевок
в лицо.
Никто не вступится,
а проще:
Никто не любит подлецов.

Когда откроет правда двери
Суду,
а не наоборот,
Всё население поверит:
Оно действительно народ.

   ого! – ЕГЭ.
 
Давно ли фюрер
на весь мир
Так унаваживал эфир:
Скотам
славянского лица
Под знаком пули
до конца
Знать запретить
свой алфавит.
Там Рейху крах,
там динамит.
Всем всё забыть.
А кто так смел –
Через повешенье расстрел!

Давно ли так 
взаправду было?
Да вот оно,
смердя, и всплыло.
Под юрисдикцией закона,
Словно клопы,
полезли клоны
Давно растоптаннных штандартов –
Теперь вот школьные стандарты.

Но есть в программе новизна.
Ведь выпускник
обязан знать
Про туже альфу и омегу
Совсем не так,
как Е.Онегин.
Не кое-что,
а ничего
Вождям ЕГЭ
на торжество.

Так что пускай нетленный фюрер
В делах наследства
не халтурит,
А наградит
«Крестом железным»
«Майн кампфу» преданно полезных.
А если что –
то не ударит,
А по-гестаповски одарит
За торможенье превосходства
Над непокорным русским скотством.

   вертикаль
 
Голова не болит,
она кость.
Но кусает
другая косность.
Косоглазый поплёлся вкось,
Посмотрел потому что косо.

А бывало и косоглазый
Не косился,
кося на Арбат.
От какой же такой заразы
Стал косится
великий примат?

Покосилась углами деревня.
Город в гильзах
без пуль утонул.
И, косясь на макушки деревьев,
Кто-то первым с тоскою взглянул.

Но взбираться
не бросился Дарвин.
Самому ль себе
на перекос?
А кто сверху косится – недаром
У того голова
не подарок,
Но почти стопроцентная кость.

имплантация

Так в чём же дело?
Дело дрянь.
Все понимают,
но молчат.
И те, кто отданы
на дрань.
И те, кто предал Ильича.

А кожу с третьих
так дерут,
Чтоб до кости, наверняка.
За дранку дорого дают.
Жируй, народ,
живой пока!

Но знаменосцы кумача
Возмущены.
Проводят съезды.
И с лоскутами у плеча
Штурмуют к выборам подъезды

Вот так вожди электората,
(А если нет,
то кто ещё же?)
Несут протетные плакаты,
Как имплантант,
авось поможет.

настой

Пальцы прибыли –
не крыша.
Золотой песок иссяк.
Оказалась правда грыжей
Планам наперекосяк.

Повезло ли,
нет ли рынку,
Но прожорливый дефолт
Опростал до дна корзинку,
Уминая смертный фонд.

Но смягчилась смерть.
На кризис
Разменялась.
В чём секрет?
Правит бал протестный вызов.
Только с буйных
проку нет.

И режим,
тряся сорочкой,
Банкам выделил
на смерть,
Миллиардною примочкой
Успокаивая всех.

Озадачила ль? Насколько?
Та примочка?
Что кривить?
Называется настойкой
Беспредела на крови.

   конец света

По зелью оборотному
Глазам своим не верь.
Да, человек – животное,
Но чтобы зверем – зверь?

Но стала правдой мистика
И сжались кулаки.
У милого пушистика
Прорезались клыки.

Прошлась по сердцу ссадина.
Невиданная впредь.
 – Убейте!
Бейте гадину!
И убивали ведь.

Кровавой непогодою
Пролезла в князи мразь.
И назвалась свободою,
В концлагерь обратясь.

   вопрос

Чем дальше трёп,
тем больше слов.
Прожекты дело заменили.
Безверье стало ремеслом,
А в просветителях темнилы.

Так что ни день – черней арапа.
И не вдомёк по поясам
По часовым
с утра на запад
Морское яблочко сплясать.

Да, обронённое
в Цусиме
Оно коленко обновит
И по просторам наноРима
Дрожь пробужденья пробежит.

Но нет!
Над сонной перспективой
Метнулась тень –
то рухнул крест.
И как трофей
в бузе блудливой
Лежит на выброс
крест-протест.

От либеральной преисподней
Толпа науськанных девиц
Из кожи выпрыгнув исподней
Спилила крест.

Так вот он
либеральный шабаш!
На срезе млечного креста,
Струясь алела кровь Христа,
А рядом оголялись жабы.

Так и ежу понятно вроде:
Гони волну!
Но почему
Не гнев, а трёп в народе ходит
про голозадую чуму?

   выгон

Режим наглеет раз от разу.
Протест на нет сошёл почти.
Так метастазу метастазой
Как видно принято лечить.

Но негатив по негативу
Не могут выдать позитив.
В застое лишь даёшься диву,
Как смерть толчётся позади.

А впереди опять засада
И кто-то выкрикнет : «Айда!»
И толпы ринуться туда,
Где на просторах шоколадных
Телят ещё не пас Гайдар.

   ностальгия

Собрался кворум
духом чистых
И из незбывшихся идей
Стал высекать посильно искры
над тусклой памятью людей.

Но чуть затеплился неспешно
Мартен не близких перемен,
Гей-пей-убей
с кривой усмешкой
Полез на танк
у белых стен.

Свои
по вражеской отмашке
Снабдили куревом своих
И кворум с первой
же затяжки
Всё понял,
сплюнул и затих.

Гей-бей-убей насупил брови
И бросил снайперов чужих
По не остывшим рекам крови
Сплавлять мишени пуль своих.

Пройдут года, эпохи, эры
И там в какой-то светлый день
Толпа стрельцов
по СССРу
Другую выберет мишень.

И соберётся новый кворум.
И рухнет в краску
со стыда.
Это с какого перебора
По не опознанным  просторам
Руси бродили гей-стада?

   ошибка

Стала жизнь, как масло с салом.
Про успехи что гадать.
В сайтах звёздного портала
Переводит дух Гайдар.

Как шатёр чужого рынка
Гуру Родину топтал.
Слон, он слон,
а не дробинка.
По слону и пьедестал.

Над болотом либералов
Балансирует страна.
В общем жизнь,
как в цирке стала.
Натянулась, как струна.

От спокойствия былого
Щепки ржавые летят.
Словно пни в саду вишнёвом,
Люди с просьбами стоят.

Стала жизнь...
Но где малина?
Где парное?
Где колхоз?
Скушал всё
свободный рынок.
Вместо выгона – погост.

Чей черёд?
Вопрос особый.
Гуру роль свою сыграл.
Для такой большой особы
Впору лобный пьедестал.

Стала жизнь –
не стало права.
Даже права умереть.
Стало общею забавой
Счастье смертные иметь.

Так ведь кто же,
 как не Гуру
Бросил втёмную: «Айда!»
И народ попёрся сдуру.
Впереди
плохиш-Гайдар.

Но венчая образ вечный,
Блок с ночи
не доглядел.
И в поэме белый Венчик
Не по адресу надел.

   авария

А власть дремотно
не бродила.
Она в бушлате неспроста
Бычок рассветный прикурила
От искры смольного костра.

Язык костра лизнул
 в полмира
А заодно прожёг бушлат.
Так перестройка
на помины
Бушлат дожёвывать пришла.

Так поперхнулся Чёрным дымом
С последним вздохом Белый дом.
Пришли Борисы,
Вовы,
Димы
И облегчились
над костром.

Пока бюджеты
жизни новой
Народ к бушлатам пришивал,
Ему Борисы,
Димы,
Вовы
Другой всучили идеал.

Модель по выкройке чужая,
Но соблазнительная мразь.
И перестал затылок жалить
Забытый лозунг
«Ну-ка слазь!»
И хорошо!
А то без визы
Один похожий на Бориса
Неловко слез с авиарейса...
А что потом?
Хоть плачь,
хоть смейся.

   сплав

По реке плывут гробы.
Всё с героями, увы!
Ах, кабы да не абы,
Не отдали бы Москвы.

Ах, кабы не снайпера
Да у смерти на посту,
Всё б сошлось
ещё вчера,
Что сейчас не в моготу.

Ах, кабы да не в кустах
Напрягались не зады
Провожать ребят в гробах
Просто не было б нужды.

Эх,  бы не гипнотизёр
С поцелуями на лбу,
Не случился бы позор
С не виновными в гробу

Сам спаситель нарекал:
Не в потоп
кровавый плот.
Но забвения река
Всё запруду не найдёт.

По реке плывут гробы,
Всё плывут на пересуд.
Не в кабы и не в абы,
А в бессмертие плывут.

А подушкой на похмел
Стал кабы державный рельс,
Русь не села бы на мель.
Отменила б смертный рейс.

   биржа

Я в работники пошёл –
Нищета подпёрла.
Я работу приобрёл
С кодексом у горла.

Запузырились счета
На приходной карте.
И сидела нищета
Всё на первой парте.

Я за длительный урок
Мало что усвоил.
Горы щепок –
всё не впрок.
Я нанялся снова.

Задаю вопросы в лоб
Обухом протестным!
Так сколачиваю гроб,
Чтобы стало тесно.

Тут радетели людских
Прав дышать свободно
Перешли
на лобный крик.
Это стало модным.

   хрень

В огороде горький хрен
Выгнал на неделе
Всем на слёзы до колен
Листья самострелы.

Эти зоркие стрельцы
По пирам застольным
Заряжают огурцы
Хрустом малосольным.

А наводит этот хруст,
Словно храп могучий,
Неописанную грусть
Ох, на не везучих.

До чего же довела
Крупной соли школа!
Только есть ещё дела
Покрупней Засолом.

Есть и крепкий самогон.
Всё, что петь мешает –
Из себя,
да с треском вон
На хрен выгоняем.

   весы

Никто не станет президентом
Страны
иль шайки воровской,
Не раздобыв абонемента
На ген гнобить
народ честной.

Но по зеркальному закону
Есть право
и на ген добра.
Есть право
проволочной зоны.
Есть солнце
с самого утра.

Так зэк добро уравновесил
Огнём с горбатого моста.
И Белый дом не весь, коль если,
Лишь до карниза
гробом стал.

Россия стала саркофагом
Генома братства
и любви.
Но это рыночное благо
Не тяжелей житейской драги
С дитячей капилькой крови.

   баня

Придёт пора
с приморской дали
За солнцем вслед поднять страну.
И по сибирской магистрали
Погнать протестную волну.

Погнать не блуд
и не плакаты,
Не манифест, но уговор
И пацанам
от демократов,
И паханам наперекор.

Пришла пора поставить точку
И реформировать беду.
Пора бросать
по одиночке
И вразнобой
решать судьбу.

А волновая
вольность улиц
И блюз
болотных площадей
Не суть,
что не смертельней пули,
Но развлечение скорей.

Возьмёмся за руки,
как было,
А там возьмёмся
и за ум.
И смоем всё
советским мылом,
Где наследил
болотный бум.

   тишина

Пройдёт психоз болотной страсти.
Да и на что она сдалась?
Пора в день светлой ипостаси
Стряхнуть с сердец
и эту грязь.

Судье судить.
Но без причины
В грязи копаться – грязный грех!
Так из какой
душевной тины
Мразь подымается наверх?

И не работают запреты:
Кто помянёт –
лишится глаз.
А я всё помню
и при этом
готов ослепнуть
хоть сейчас.

Мне инвалидности
не надо.
Но миокард болит
от ран.
Давно ли
атомный торнадо
Пёр на советский ураган?

Но всё пройдёт и тихой сапой
Спадёт холодная волна.
И захлеснёт
Восток и Запад
Одна  большая тишина.

   саркофаг

Завод не умирает.
Он не слово.
И в рельс не бьёт.
Он железобетон.
Но члены коллектива трудового
Смеются вслух
и адресно при том.

Распух однако профсоюзный кворум.
Пора спасать
большие барыши.
Защитный бренд, прикупленный 
за доллар,
Союз труда
в капусту искрошил.

Где обязательства совместно планы строить?
Где планы, обновляющие жизнь?
Глупец от быта мелких неустоек
Впал
в жизнь
не сберегающий режим.

Взамен пришла сверх лысины свобода:
Бери, что случай
на руку подал.
СССР был за бутылку продан.
Когда не так,
то он за что пропал?

За счастье принят промысел отхожий
В руке с корзиной
для отхожих благ.
И счастье это стало
не дороже,
Чем из асфальта сделать саркофаг.

   кисет

Народ в асфальт дословно не закатан,
Хотя убить
не полностью нельзя.
Но имя стало инвентарным знаком.
Вот это сделали, повидимому, зря.

15 миллионов –
это квота.
Кто в очереди «за» – живой мертвец..
Так это же все сёла,
все заводы
И вся страна,
все люди, наконец.

Россия стала ритуальной печкой.
А мы при ней
её истопники.
За упокой не рано ль ставить свечки?
В посмертных звёздах мы большевики.

Так мы истерику закатывать не стали.
Божественный предвосхищая свет,
Для трубки,
что раскуривает Сталин,
Мы вышиваем
звёздами кисет.

   трубка

Били-бом – пустяк.
На это
Есть на памяти зарубки.
Дым сгоревшего
пол-света –
Не дымок усатой трубки.

Без усатой
света с гулькин.
Вместо слёз –
всё прибаутки.
Дым –
проценты от бирульки.
Свет –
дымок усатой трубки.

До рассвета струйки дыма
Отмеряют: пых да пых.
День за днём.
За дымом – дума.
А за думой – передых.

Над землёй –
дымы пожарищ.
А над трубкою дымок.
Дума дыму не товарищ.
Трубка в думе –
света впрок.

В беге дней
своя приступка
В виде мифов на воде.
Где усы над мудрой трубкой?
Да и трубка тоже где?

Били –бом!
Ура, горим!
И себя самосжигая,
Зачарованно глядим
На остатки первомая.

   чаепитие

Как-то Ленину за чаем
В наспех выбранном углу
Пунктуальный англичанин
Предсказал большую тьму.

Ленин, на слово не веря,
Поднял Герберта
на смех.
Смех стоял,
по крайней мере,
Пятилетних много смен.

Загоралось,
словно в песне,
«Даже солнце на сосне».
Но стряслось,
 что интересней
«Не встречалось
и во сне».

Откатилось время точно
До пещерной мглы назад.
У вождя темней,
чем ночью,
Потемнело бы в глазах.

Постарались сребромольцы –
Не дозревшие вожди.
Поимели бы и солнце,
Если б влезло в животы.

Мгла накрыла.
Не старайся
Уловить за мглою свет.
Оседлали свет Чубайсы
И смеются громче всех.

Так по Гербету за чаем...
Было ль это или как?
Новоруши без печали
Погружают всё во мрак.

Но по-ленински смеётся,
Кто смеётся лишь потом.
От торжественных эмоций
Грудь бывает колесом.

Свет врубить –
простого проще.
Если б не переполох:
Не увенчивал бы площадь
Транспарант
для ловли блох.



Часть 3

ЧТО К ЧЕМУ

   счастье

Пусть перед кочкой  муравьи
Не обрывают
бег пугливый –
И люди тяготы свои
Без суеты несут
 к обрыву.

Судьба подводит
свой итог
И делит праздничный пирог:
Кому, за что,
какой кусок.
Короче:
 кто кем в жизни был –
Всё на поминках получил.

Ещё короче: есть исход,
Как жизни
тихий окорот.
А есть –
как стук в большие двери
С билетом за служенье вере,

Когда в предверии конца
Сын, высшей кротостью помазан
Несёт счастливого отца...
Всё происходит сразу...

Не камнем в пропасть к смерте вниз,
А в небо, как в полёт орлиный...
И всё. Божественный каприз
Сверкнул улыбкой жизни длинной
Прощально. Жизнь удалась.
Не повернуть и не отречься,
Не испросить черты иной,
Смиренно опуская плечи
Перед собой.

   мост 

Да. Но бывает всё иначе:
Страсть закусила удила
И в сто крестов – за мост удачи,
Где только совести обрыв
Да затхлой прибыли нарыв
И ничего иначе.

Иначе – много есть путей
Нести свой крест на слабом теле:
Как грузовик, как муравей,
Как прокажённый на галере,
Как человек на самом деле.

Иначе жизнь прекрасна тем,
Что вся на шаткий мост похожа.
На мост над пропастью проблем
И над мурашками по коже.

А впереди прекрасный вид.
А в сердце вольный ветер счастья.
А сзади шаткий мост горит,
Трещит опорами напастей.

Но вновь: во весь горбатый рост
Встаёт святая бытовуха.
Не рубикон, а просто мост,
Который сжечь не хватит духа.

   муравьи

Есть муравьи, несущие
Всю жизнь свой крест насущный,
Как оберег в семейный кров,
Напоминая муравьёв
Своим раденьем вездесущим.

Но есть другие муравьи,
Похожие на киборги.
Они, лишённые любви,
Фуршет кровавый выбрали.

Живого чувства нет ни грамма.
Скрипит механика одна.
А управляет всем программа,
Написанная с будуна.

Гудят хмельные куражи
Без выходных, а чаще
То, что валютно где лежит,
Всё тащат, тащат, тащат.

И нет ни края, ни конца
Прокуршевельским прениям,
Как нет и русского лица
С советским изумлением.

   кружка

Не хочет ни один несун,
Приватизатор то есть,
Знать, что за русую косу
Свою он тащит совесть.

И не волнует статус-кво,
Открытый ещё греками:
Богатство значит воровство.
И опровергнуть некому.

Кругом в героях бурлаки –
Сегодняшние киборги.
Это они без кочерги
На рынок души выгребли.


И не дай вдруг продешевить.
Быстрей к петле примериться.
Ведь воблу есть чем заменить.
И кровь, как пиво пенится.

   братья

Не после жатвы полевой
С ковша водицы ключевой
Даёт испить старушка...
И ломят зубы.
Боже, мой!
И пишет гимны Пушкин.

Но русский дух
уже на мушке:
Дантес свинцовою рукой
Наводит пушку...

То будет выстрел роковой
И под усмешку пацана
Вдруг охнет целая страна.

И будет смерть опять спешить
Горячей кровью
сыть залить
Из либеральной кружки
На воровской пирушке.

Дантес принёс на Русь отраву
И погрузил Россию в траур.

Несун с Дантесом
в чём-то схожи.
Возможно братья.
Ну и что же?
Но вот какая сатана
Нам подложила несуна?
Подкинули такого дружку!
Не промахнулся б снова Пушкин.

там и здесь

Как флэшку, пролетариат
Опустошили киборги.
Он верит, словно демократ
В очередные выборы.

Но есть другая сторона
И есть другая этика.
И никому там не нужна
Вся эта киборгнетика.

Там разговляются трудящиеся
Всеобщей правдой настоящего.
А здесь беснуются путаны,
Съедают прошлое бараны
И с ненасытной жадностью
Изводят каждый каждого.

Но выбор есть. Классический!
И однозначный даже.
Стандарт демократический
Пускай стартует дальше.

Пусть катится себе,
А нам судьба – присутствовать,
Где выборы – собес.
И где закон Исусовый –
Опора для небес.

   глубина

Не обойти чтоб славой тех,
Кто ввёл страну в повальный грех,
Довёл до низменных потерь
И до скелетных талий,
Для идентичности теперь
Наград наштамповали.

Если шокирует медаль,
Пожайлуста, замена.
Повторно Родину
продал –
На – орден за измену!

Металл проклятый за Страну –
Не та ль ещё коррупция,
Что измеряет глубину
Паденья в проституцию?

И в той глубокомании
Почти
с глубокомыслием
Державная путания
Народ вдоль трассы выстроила.

   валюта

Идёт подмётная торговля.
Идёт продуманный обмен.
Для утоленья жажды
в горле
Идёт чудовищный обман.

Россия больше
не кричит.
Арканов жёстких нет
в помине.
За пепси,
за глоток мочи
Себя, смеясь,
сдала в рабыни.

   экономика блуда

Как только где-то впереди
По делу ляжет складка,
Прореху эту на груди
Разглаживает взятка.

Утюг влияет на престиж.
Престиж –
весы в торговле.
С весами
«господи прости»
Выходят в ночь
на ловлю.

Мангал приходует товар,
Как дивиденды плоти.
А совесть,
как разменный дар
За мушку на животик.

А генеральная моча,
Большая кака-кола
Была рекламою в Сочах
Победы выше фола.

   экономика предательства

Откуда же такая муть
Взялась
и входит в силу?
Россия вся
в говне по грудь.
Сама ведь напросилась!

Но где же те поводыри,
Что блеяли до спазма?
И Ленин проиграл пари.
И Маркс на смех повязан.

А точно ли ,
что «маху даху»
По простоте партийной
И сняли
красную рубаху,
Как с девочки наивной?

Наивно
честных ждать ответов
С приемлемым разбросом.
Но даже к мёртвым комитетам
В народе есть вопросы.

   ответ

Сплавляют ношу муравьи
По ручейкам особым.
Среди подлесной муравы
Прокладывая тропы.

А по другим материкам
Железные термиты
Подстать египетским жрецам
Возводят пирамиды.

А несуны? Ч
то несуны?
У них одна дорога.
Что рылом выроют свиным,
То уж никто не трогай!

Что на поверхности лежит,
А под –
ещё завидней.
Всё это им принадлежит,
А вся земля – термитник.
                2014 г.


Часть4

ФЕРШЕТ-2 продолжение

  Единороссам
Березину А.А и Радченковой.И.С.,
первым лицам  Узловской   районной  администрации
и их верному  помощнику,
 райкому КПРФ во главе с секретарём Дименко Л.Я.
во времена выборов 2011 и 2012 г.г ,а также областным лидерам коммунистов: Афонину.Ю.В., Лебедеву О.В., Константинову В.Т.и другим для  чтения вслух.


   аврал

А вот и выборы.
Аврал!
По делам симпатии!
Устаканил либерал
Нанодемократию.

Отслужили голосам
Старушонки строгие.
Обновились чудеса
С новой технологией.

В бюллетени нос совать
Стыдно медвежатникам.
Вышло время скопом брать
На глазах привратников.

Проще лапы запускать
В урны да по-новому
И оттуда вынимать
По ковшу медовому.

По ковшу,
не по ковшу –
Вровень с бюллетенями.
Старушонки ни шу-шу.
Лепота по темени.

А навскид не верь глазам
И ушам, и логике.
Сход и площадь были «за»,
Дышло взяли многие.

   знать бы...

Вводит улицу в искус
Кухня либеральная.
Поимел к удаче вкус
Креатив Навального.

Потянуло на Майдан? –
Так и шпарь без жалости.
Но, пакуя чемодан,
Поостынь, пожайлуста.

Обойти не торопись
За свободой крайнего.
Неизвестно, что за приз
В эстафете Крайовой?

Знать бы: в эту кутерьму,
Как зерно мирошники,
Перемелют кто кому
Головы и ноженьки?

   горче ласки

На Руси Майдан другой.
Мается Болотная
Площадь смутой никакой,
Дурью по-народному.

Нарываться на ОМОН
Точно не желательно.
Обозначился заслон –
Это к профилактике.

Осмотреться –
не украсть.
Если крысы в панике,
Накренилась, значит, власть
Вроде бы «Титаника».

Не заглядывая в даль,
Убедишься скоро,
Не протянет вертикаль
Долго без подпорок.

Что страна не инвалид,
Кто соврать отважится?
И её болотный вид
Горче ласки вражеской.

   наглость

К березовщине сполна
Кончилось доверие,
Как в былые времена
У Хрущёва к Берии.

Время имидж подпирать
И не к пользе ветрено
Под плакатом рисковать
Костью тазобедренной.

Ниже плинтуса лежать
Никому не выгодно.
Наглость может поднимать,
Убивая без ножа
На участке выборном.

Наглость – главный пылесос
В цехе надувательства.
В лобном деле – колесо.
В жизни – крест предательства.

Наглость – плётка со свинцом.
Наглость – кавалерия.
Наглость – первое лицо
На конюшне в мэрии.

В избиркоме – на часах.
И на имидж партии
Нагло вьючит голоса
«Молодая гвардия»!

Накипело память пнуть
И хватает наглости
Лишний отблеск отщипнуть
От советской святости.

   если бы...

Кто кого?
Кавалерист
С наглой ложью наголо
Или он – сталинградист,
Бивщий в хвост
и наголову?

Осаждать
дурной табун –
Кредо артиллерии
Залпом праздничных трибун
И людским доверием.

За победные значки,
Чтоб не пыхнуть куревом?
Если бы не казачки
С забугорным дуревом.

   выбор-раз

Голосует казачок
За буржуйских прихвостней,
Чтоб хвостатым на зачёт
Здравый смысл выхолостить.

Воспарит электорат
От галлюцинации.
Живодёр-оигархат
Станет просто глянцевым.

Подытожит избирком
Ход голосования.
Оторвётся, но на ком?
Гнев  негодования.

Был советский анекдот
Горькою издёвкою:
Мол,
на площадь шёл народ
Со своей верёвкою.

А теперь.
Но что теперь?
Каждый с целью дальнею
Выбирает сам себе
Петлю, но реальную.

   выбор-два

Набирать поштучно – смех.
Посерьёзней – оптово.
За попальцевый успех
Зососёт Болотово.

А глава и есть глава.
Он не стал размениваться.
Применил свои права –
Огайдарил ленинцев!

Так никто не устоял
И не стал геройствовать.
А семейный капитал
Вырос на спокойствиии.

И никто не принуждал
К сладкому предательству.
Выбирает раб вождя
По законодательству.

   выбор-три

Население в стране
Голосить научено:
Для иконы на стене
Выберет и чучело.

Ну, а станет донимать.
Старая апатия,
Кто мешает воровать
Бонусы компартии?

А, чтоб с верхом? –
не вопрос:
Тащат и по многу:
Голоса – единоросс,
«коммунист» – за ногу.

Так облизывая власть
По былой привычке,
Помогает вору красть
«коммунист» в кавычках.

А кавычки на петлички
Лишь за неимением
Таковых, но при наличке
Будут все заменены.

И любой, кто ни наесть,
Будет не ногами, нет:
Будет уличный протест
Мерить килограммами.

Взвесить подлость? – это смех.
Но смешно лишь глупому.
Ведь не даром даже смерть
Меряется трупами.

   ломбард

Некто, взятый на прицел
Магией бумажною,
Чтоб за общество радел,
Стал фигурой важною.

Первым делом, не любя
Глаз толпы завистливой,
Окружил густым себя
Он единомыслием.

Ведь, бывает,
для верхов
По простой нелепости
Не хватает голосов
Для чиновьей крепости.

«Не смертельно!» - говорят
Опытные думники.
Будет, мол, электорат,
Стоит только умненько:

Напугать, наобещать,
Надавить на отчество.
Бедным некуда нищать.
А в Москву –
не хочется.

Понаехало других
Нищих там достаточно.
А  пируют на троих
Вор, бандит
и взяточник.

Так что выход
лишь один:
У родимых,
то есть:
В доме доллар господин,
А в ломбарде – совесть.

И не колется цена
В ценниках на должности.
Будь то целая страна,
Словом,
по возможности.

   свой

Полюс веры,
полюс зла...
Ест ли нечто среднее?
После пламени –
зола.
Дело не последнее.

Чёрным змеем полоса
Обложила полюса
И не видно выхода.
Локти нечего кусать –
Отоварить голоса
По любому выгодно.

А парящий на словах,
Как Перун на облаке,
Принимается за страх
В чудотворном облике.

Он готов любой тариф,
Хоть сейчас умерить,
где
Бьёт в глаза
запретный гриф
От самой Америки.

Ну, так это ж Хлестаков.
Парня нет знакомее.
Он обманывать готов
Только не до комы.
Нет!

Значить свой.
По-свойски рад
Как уж не посвойничать?
За родной электорат.
Благо – не покойничек!

   гарантия

Всё опошлив: даль и близь,
Местные коммфюреры
Шустро сделали вещизм
Социальным флюгером.

Ушибёшь себя в висок,
Не поверив запросто:
Двухпартийным
каждый впрок
Обзавёлся паспортом.

Каждый волен ублажать
И Усаму самого.
И задёшево сбывать
Золото Зюганова.

Если каждый гражданин
И любая партия
Личной дури господин –
Это ль не гарантия?

   золотая пороша

Дорожает золотой
Слиток на симпатиях.
От симпатии людской
Здоровеет партия.

Станет морщиться режим
От здоровья этого.
На морщинистую жизнь
Как тут не посетовать?

Если к лапам не прибрать
Прииски протестные.
Кризис будет выдавать
Признаки не лестные.

За ценой ослеп дебил:
Сплавил не задорого
Майской улицы дебит
За зелёнку доллара!

На чеку дебил другой.
И под лесть ЕС-скую
Он подлез, моча слюной
Ценности советские.

Был ещё,
но то был крот.
Рыл в умах безумие,
Чая завтрашнюю кровь
Русского Везувия.

Держат власть
не дураки.
Только под державою
Почему куда ни кинь
Всё проблемы ржавые?

Не сорвёт пока метель
Сверхналички денежной
Двери дурости с петель,
Зло нигде не денется.

Это зло себе во зло,
Каясь в день защитников,
Скрутит собственным
узлом
Щупальцы кредитные.

Страхи 
перед кирпичом –
Высшим правосудием
Наградят дерьмо умом,
Чтоб не обессудило.

В чём же дело? Не зевай
Влиться в дело общее.
Обернёться и зима
Майскою порошею.

   общак

От надежды, да не той,
В доску заковыченный
Начинается порой
Праздник с дулетычены.

Любишь фрукты? – Выбирай
В лидеры чиновникков.
Наведут в районе рай
(Для кого? – Соображай!)
 Деньги уголовников.

Доведённая с умом
До тупой кондиции
Станет кичится горбом
Гордая провинция.

Опустив до неглиже
Клоны и колонии,
Общаком блюсти бюджет
Станет метрополия.

   куда бежать?

Бюрократ ещё тот брат,
Та ещё компания.
Время новый образ брать
К выборной кампании.

Кто по списку голова,
Временно обязанным
Утверждается в правах
Громкими указами.

Любит власть
игру в «Ку-ку!».
Но где карты мечены,
Записному дундуку
Взятки обеспечены.

Превратит любой режим
Все ресурсы в пряники,
Чтобы кто необходим
Стал людским избранником.

А в районном комитете
«Коммунисты»,
надо же,
Отослали партбилеты
Аж к едрёным
дядям в ж...

Возмутился каждый член
Пакостной наклонности.
Но никто не встал с колен
Нетрадиционности.

Пусть не видно
в этом зле
Ничего типичного,
Но нашлось на помеле
Клеймичко столичное.

И куда теперь бежать
Горе-избирателям?
Где кавычки – стыдоба.
Без кавычек – матерно.

Треплет щедрая судьба
Ценники над Родиной.
Перемалывай себя
И забудь, что продано!

   свояки?

Либерал и демократ –
Свояки бумажные.
Но вот собственный наряд
Ближе к телу каждому.

Есть по вызову тела.
Есть карпоративные.
Есть и личные дела.
Есть почти интимные.

Никуда не увернуть
Здесь от конкуренции.
Бить не глядя –
верный путь
Выбить преференции.

Но без родственной руки
Мало кто отважится.
«Коммунисты» – свояки!
Или только кажется?

   кредит

Каждый палец
в кулаке –
Член боксёрской хартии.
А легко ли налегке
Быть боксёром в партии?

Опровергнуть не судьба
Даже у распятия:
Жирно чувствуют себя
Ренегаты партии.

Предать что? –
особый шик
В сфере интересного:
Чтоб никто живой не вник
В счастье полновесное.

В занавешенном мозгу
Глупость жадно будит
Радость –
всё отдать врагу.
Даже то, что будет.

Шёл фашист прибрать готов
Земли черноземные.
Но остался без штанов,
А земля – бездомною.

Всё бездушьем заросло.
А ещё Сванидзями.
Это бы куда ни шло,
Если б видеть издали.

Ясно ведь, не сам народ
Притащился к пропасти.
Но кто в голову возьмёт
Горевать от робости?

Быть-не быть? –
вопрос ершист.
Но поставить заново
Может каждый коммунист
Прямо в лоб Зюганову.

   булыжник

Наверху своя пила
И своя коррупция.
Только вот пила нашла
На гранит презумпции.

Приосанится народ.
Поглядит внимательно
И поставит у ворот
Крест законодательный.

Воровать не хорошо,
А пилить тем более.
Кое-кто  приют нашёл
Где-то в метрополии.

А народ всегда народ
И на страх коррупции
Он заменит эшафот
Буквой конституции

Это ли не добрый знак?
Это лозунг точится
На корявый березняк
В молодом урочище.

И закон над Узловой
Станет тем предвестником,
Что булыжник с мостовой
Над суровой Преснею.

   кристалл

А булыжник прочно стал
Стеллою воронией.
Указательный кристалл
Был рабочим огнивом.

Отыскрив, ушли в запас
Дни девятьсот пятые.
А сегодня, вот те раз!
Валят на попятную.

Где же твой вселенский всплеск
Вихрь вертикальный?
Где же твой парадный блеск,
Марш горизонтальный?

Связи сварены в кристалл
Вечный, тем не менее
Стала красная звезда
Смыслом торможения.

Промарксисткий фазотрон
С чёткостью стеклянною
Не сканирует нутро
Счастья либерального.

Между тем кристалл устал
На рекламе скромничать.
А Бендера оседлал
Витю Енуковича.

   осколково

Годы сказку
в пыль сотрут.
Восстановят зодчие.
Воры ценности крадут –
Создают рабочие.

Всё живёт одно в одном.
Всё взаимосвязано.
Но забота о другом –
Не доступном разуму.

В параллельные миры
Мало кому верится.
Но вокруг такой муры
Либералы вертятся.

И не могут отрицать
Эмиссары Сколково:
Мир один – круглей яйца.
Мир другой – Осколково.

   площадь

Да, шедевры Фаберже
Украшают Сколково.
Всё Осколково уже
Гнётся под осколками.

Заболевший за народ
В депутаты сунулся.
Был Федот да вот не тот
Стал, когда проклюнулся.

Скорлупа растёт вразы.
Блещет позолотою.
Не осмелится язык
Стыд назвать работою.

Утешение одно,
Что по вкусу каждому:
Площадь –
место встречи,
но
Мало не покажется.

   соловей

Умный на суку сидит
А пилить не хочется.
Тот дизайн – большой кредит:
На смех обанкротишься.

Безопаснее в петле
На суку повесится.
Пусть стервятник на земле
Не дождётся – сбесится.

Сук, петля на пережим
Хороши по прочности.
Кто наживой одержим –
Чуть прижать обмочится.

К слабине гнильцо ведёт.
Встать с плечом не хочется.
Прав лишь тот, кто праду гнёт,
Сопоставив с обществом.

Надоели до чертей
Лозунги бездумные? –
У себя из детских дней
Испроси разумное!

   Богородица

Да, булыжник
в наши дни –
Это не орудие.
Он лишь в принципе сродни
Наноправосудию.

Чудо, мощи и дары
И гадалки прочие
Хороши, чтобы дурить,
Если дури хочется.

А не хочется – на нет
И судов не водится.
А судья – всевышний свет
Нано-Богородицы.

   пора!

Было ль не было ль,
как знать,
Это происшествие,
Только верить стала знать
В близкое пришествие.

Люди выберут (пора!)
С русской меткой книжицу
И на площади добра
Навсегда пропишутся.

Будет власть закон любить,
Той любви обязанный
Станет каждый
жизнь крепить
Посердечно связанный.

   и ещё

Дух все свят –
будь сам не плох!
На усы наматывай:
У болот переполох –
За сто первый сматывай.

За не тронутый Мажай –
От цветной сумятицы!
Голова всегда свежа.
Впору к солнцу свататься.

Солнце что? –
к её сестре,
Что зовут Россиею.
На космической версте
Не найти красивее.
                12 02.2014 г.




Часть 5

РАЗНОЕ


   предвыборные старты
        Березину А.А., Главе МО   
        Узловский район.

Лёд-лёд гололёд!
Веселится народ!
Узловая, давай!
Жги!
Жги!
Зажигай!

Заряжай азартом!
Всех зови на старты!

И валит народ
На убойный лёд:

На ботинках, на руках,
На узловских матерках

С вдохновением и без
Целый день идёт заезд.

С горки бабушка скользит.
У неё радикулит.

Навзничь плюхнулась она.
Успокоилась спина.

Боль пропала
просто даром.
Разве это не подарок?

Старичок лежит в сугробе.
Ноги, обе в нём угробил.

Было две ноги,
но кроме
Две ещё вручит Соцпомощь.

Окостылит враз.
Ну, разве
Окостыленным
не праздник?

Вдох поглубже!
Шаг пошире!
Зажигай на все четыре!

У других по силе цель.
Вровень с силой –
ждут газель.

И толпятся –
кто вперёд
Под колёса соскользнёт?

Ледяная лихорадка –
Олимпийская зарядка

Не даёт братве серьёзной
Пошашлычить под берёзой.

Трассы здесь
сложней в разы.
Да и розданы призы.

Остаётся лишь колоть
Головою гололёд!

   откровение

Россию слили
сами россияне.
Так ведь не может быть!
А ведь и может.
Ворюги,
бюрократы
и мещане,
И быдло,
что содействовало тоже,

Все зразы
Мухами обсиженного  кодла
Мы приняли
за благовест Миссии.
За благо приняли
и собственную подлость.
И на панель отправили Россию.

Страну поставили мы раком тоже сами.
Ужасно? Да.
Но мы не пидарасты.
Россия в роли суррогатной самки
Утробу напрягает на запчасти.

Под повинальным
бденьем ювенала
Презентами
становятся младенцы.
От рыночной свободы либералов
Роженице
уж никуда не деться!

Ах, если так?
То есть альтернатива.
Она, как есть,
лазутчик в детских генах.
И площадей советские позывы
Не выбить трансплантаторским коленом.

Не выйдет!
Не сойдётся!
И тогда-то
Придётся образумиться  буржуям.
Ведь с Дарвином
в союзе славянята
Земную жизнь
по Марксу промежуют.

Какая дикость
бредить мамлюками!
Да, дикость!.
Так давайте ж
без зазренья
Самих себя
своими же руками
Поднимем
и поднимемся
с коленей.

Поднимемся.
Осмотримся.
Увидим,
Что мы и есть те самые мещане,
Что в нужниках
у куршевельской гниди
Народу стать народом помешали.

Когда-то вновь
на смертный плач Иудам
Мы смоем гной хватательной обузы
Привитый Лазарем, воскресшим ни откуда
С наводкой
по Верховному союзу?

Сказать о вере
в торжество
прогресса –
Озвучить
лжи и правды мешанину.
А можно так:
на ужас жёлтой прессе
Освободить себя
от мещанина

Не отделить.
И не прихлопнуть муху.
И не убить раба,
В зубах с котлетой,
А лишь в угоду человеческому духу
Жить просто
по душевному завету.

А муть и грязь убийственных инструкций
Слить, смыть с толчка бессменных страстоверцев
И жить по вечной правде конституции
Любовью развороченного
сердца

 2012 гЮРИЙ КИРЕЕВ

ТОЧКА

А ты, товарищ, ненароком
Готов ли до исхода сроков,
Вменённых свыше, ждать конца,
Не уронив ни в чём лица?

Да, в наши солнечные дни,
Как от докучливой родни,
Смешно не спать от смутных мыслей.
Их тайный зуд легко исчислить.
Но тяжелей в сто раз признаться:
Бабулек брошенная нация
Не перегружена покоем
У социалки на постое.

Меж тем нахальная родня
Справляя дурь средь бела дня,
Путём душевной трепанации
Ведёт на убыль гордость нации,

Уходят бабушки, которые
Большую делали историю.
Не зря погостные просторы
Большой стране большим укором
Растут. Но кто же станет спорить?
Любая смерть – большое горе,
Даже естественная убыль,
Прощаясь, надрывает трубы.
И каждый случай каждый раз
Напоминает судный час.

Мы в этом страхе пребываем,
Когда бабулечки, рыдая,
В слезах заламывают руки,
В могилы провожая внуков.

Но ты, товарищ, будь спокоен.
Ведь каждый внук звезды достоин.
Ему бы свой разжечь Майдан.
Да только звёздный миг не дан.
Погасла и мечта о свадьбе.
На ней поставил точку снайпер.

Убийца, нанятый деньгами,
Застыл под маскою с рогами.
Верней, под маской однорогой
Второй потерян по дороге.
По ледяной. По той, по Чудской.
Не все приходят сразу в чувство!

Но правнуки протестной силой,
Креплёной  бабушкиным тылом,
Берут восторженно врага
За то, где значились рога.

И не рога, а только точки.
Не точки даже - шишки точно.
Верней,заслуженная шишка -
Больщая нюрнбергская вышка.
Вот и прекрасно. Дело прочно,
Когда народ поставил точку!




ЮРИЙ КИРЕЕВ

ВАНДАЛАМ 21 ВЕКА.

Выбирал
народ новую
жизнь,
Оставляя от прошлого крошево.
Убаюкал всех социализм –
Обошлись
очень не
по-хорошему.

На моей ли глазастой памяти
Рвались мины и бомбы выли?
Я не видел,
как замертво падали
Просвинцованные на вылет.

Ощутил я
всем телом дрожь.
Содрогнулась земля нелепо.
Рухнул навзничь
бронзовый вождь.
Но рукой
показал
на небо!

Да, возмездие близь,
как праздник,
Что правдою сыт и чист.
А высший создатель разве
С Нагорнею не коммунист?

Заповеди и кодекс –
Один пролетарский град.
Но бьёт,
к сожаленью,
рекорды
Отвязанная игра.

Рушатся пьедесталы
Не вызубренных наук.
Но пьедесталами стали
Скалы
рабочих рук.
 
Можно грозить Ильичам
Лицом, перекошенным в злобе,
Но не началу начал –
Жизни советской пробе!




НЕ КОЩЕЙ ...

*   *   *
Не в кощеевой  спецовке
Я дрожу над мелочёвкой.

Не всегда.
Бывает так:
Постаю и за пятак.

У меня, бывает, мелочь
Возбуждает  к месту смелость.

И совсем не по нутру,
Если мелочь не к добру.

*   *   *
А какое уж добро,
Если рыбу –
серебро

Океанских кладовых
Гонят шустрые на жмых.

И стараются не плохо,
Зарабатывать на лохах.

Как такое может быть?
И ума не приложить.

А уловочка проста:
С головы и до хвоста

Всё, успело что протухнуть,
Отправляется на кухню.

А по делу наперёд
Полагается на лёд,

Упаковывая вонь
В узаконенную бронь,

В ледяную бронь-глазурь,
Чтоб не пахла через чур.

С чешуёю новой льдистой
И гнильё засеребрится.

А известно, что блестит,
Возбуждает аппетит.

*   *   *
Даже хилая рыбёшка
Станет вдруг алмазной брошкой.

Диадемой в волосах.
Лежаком на островах.

Даже островом зелёным
В олигарховской короне.

*   *   *
Вот бы вспомнить натощак,
Как за бренд червей во щах

Затрещали переносицы
У воров на броненосце!

Но послушные холопы
Продолжают молча лопать

Забракованный утиль,
Перекупленный в пути,

Для сжигания на свалке.
Вот рыбалка – так рыбалка!

*   *   *
Оскорбившихся прошу
Доказать, что я брешу.

Да, страдаю языком,
Но откуда же тайком

Волокут под шапкой ГОСТов
Перекрещенные кости,

Замороженные то есть.
Это что большая новость?

*   *   *
Так откуда не случайно
И куда везут не тайна,

Из давно протухшей рыбы
Выколачивая прибыль.

Не из рыбы – из людей,
Для ускоренных смертей,

Проедающих в обед
Сразу весь иммунитет.

*   *   *
Что за дикость эта доля
Умалять себя за доллар?

И съедать гнилую рыбу,
Умножая чью-то прибыль?

Есть закон и есть полиция,
Есть и те, кому не спится.

*   *   *
Умереть никто не умер.
Так пристало думать в думе.

Это правда. Ведь не слышно
О беде скоропостижной.

Но навряд ли кто найдётся
Яд копить до смертных порций?

А народ поставлен в стойку
Потреблять белок с помойки

До скончания чинов.
Или же ещё чего?

*   *   *
Кто на смертный реквизит
По большому возразит?

Кто же автор геноцида? –
Каждый вор!
А проще гнида.

Проще вошь – народу враг.
Бьют врага не на словах!

Вор отроду кровопийца.
Стыд-позор с ворьём возиться?

Нет народней манифеста:
Посадить врага на место!

Гнуть без страха можно палку.
Электричества не жалко.

В жизни праведного света
Не убавится при этом.

*   *   *
На словах и прыщик прыть.
Но на деле как же быть?

Как-то Даллеса припёрло:
СССР стал камнем в горле.

Чтоб гиганта завалить
Надо русских порешить.

Мысль не полностью сбылась.
Продолжается сейчас.

Продолжается рыбалка.
Рыбаки обжили свалку.

Застолбили вертикалью,
И ловить сетями стали.

Им заморская мадам
Предоставила мандат.

Круг кормления очерчен.
Постарался ещё Черчиль.

А поборники свободы
Умирание народа

Ассистируют прилежно.
Как бандиты в Незалежной.

*   *   *
Я по складу не Кощей.
Но я против тухлых щей.

А ещё я враг рыбалки
Для гнилой ухи со свалки.

А ещё, что мелочиться?
Мне давно марш майский снится.

И улыбки на губах,
И все улицы в цветах.
 
И широкая амнистия
Кто успеет повиниться.

И Кощею только прибыль.
Не зачахнешь от улыбок!
                08.04 2014 г.





     О пятой колонне
 
*   *   *
Повстречались на фуршете
Вор, судья и некто третий.

И повёл бывалый вор
Откровенный разговор.
 
«Мир – малина. Ой-ё-ё!
Только я беру своё.

Положу, к примеру, глаз
На ГОХРАНовый алмаз.

Сиротою он лежит,
Где славянский дремлет жид.

А по хартии чиновников
Он моим готов стать кровненьким.

Ведь всё то, что без призора –
Всё дано на откуп вору.

Так не тратя время всуе
(Всё равно ведь конфискую!)

Забираю для показа
Чистый,как слеза из глаза,

И "Орлова" тяжелее...
Он висит уже на шее

У геенны очень светской,
Попирая мир советский.

Попирающих в законе
Никогда никто не тронет.

Что хотите заказать?
Не беру слова назад.

Так за новое колье,
Брат-судья, ещё налей.»

*   *   *
Заявив, мол, так нельзя,
В разговор вступил судья.

«С виду это чистый трюк.
Но любая ловкость рук

Тянет запросто навскидку
На не малую отсидку.

С сожалением вразрез
Мой напрягся интерес.

То-то я не без охоты
На свою хожу работу.

От числа тюремных нар
Я имею гонорар.

За задел у наших судий
Ну-ка вздрогнем. Ну-ка будем!

Будет всё, как есть в стране –
Судьи будут на коне.

И пускай не очень белом.
Но растёт за делом дело,

Аж, не вписываясь в сутки.
Пацаны, не обессудьте.

Ведь растут с длинной скамьи
Чаевые у судьи.

За такие дивиденды
Как не грохнуть белым брендом!

*   *   *
Третий с виду, что молчун,
Оказался говорун.

«Не смотрите, что с бородкой.
Я покладистей молодки.

Я из той среды, где смело
Под любое лягут дело.

На меня давить напрасно.
Лягу ценнику согласно.

Сплавлю целую страну.
Даже глазом не моргну.

Стыд и совесть? Что за речь?
Если можно с пользой лечь.

И быть сверху (вот в чём козырь!)
За услужливые позы.»

Так учил судья ребят,
Ус по-бабьи теребя.

И компания со свистом
Довела приём до триста.

*   *   *
В задушевный разговор
Вдруг вмешался прокурор.

Так случается, что чудо,
Вдруг берётся ниоткуда.

Неожиданный четвёртый
Оказался парнем тёртым.

Всех законом повязал
И всем кузьку показал.

Рассказать про то, что было
Не хватает просто силы:

«Вы, как грязная колонна.
Смертоноснее полония.

Под державой норы роя,
Не даёте счастье строить.

За великий вред народу
Вашу гнусную породу,

Весь ваш жирный креатив
И бандитский негатив,

И мечтающих без танков
Положить страну под янков –

Всех врагов, и кто готов
Наломать по дури дров –

Вас, как пятую колонну,
Не исправит и колония.

Вас на вечно бы упечь.
Да в народном гневе сжечь.

А потом и прах развеить.
За законную затею

Ну-ка граждане, нальём.
Посчитаемся потом.

Встали граждане молчком.
Твёрдо веря про "потом".

Нет лишь веры в чудеса,
Что малина выйдет вся.

Не по чуду. по закону:
Где та пятая колонна?

Но была она по сведениям
На поверку не последней.

Нет, не пятой, а шестой.
не разгаданноё, а той,

Что в правительстве сидит
И в Америку рулит.

За сырами и сметаной
Для болотного майдана.

Но на первое – второе:
Так по делу сроки кроя,

Перестал с недавних пор.
Быть пушистым прокурор.

Стал ежом в перчатках лайковых
И для пятой, и для танковой –

Для дугой любой колонны
Стал ГУЛАГОМ от закона.

2014г май


ЮРИЙ КИРЕЕВ

 Дума по Кобзарю

Славен дух Кобзаря Кобзарей,
О свободе рождающий песни.
Нет ни шомполов, нет и царей.
Упокоил всех разум вселенский.

Тих и чуден безоблачный Днепр.
Но не все перекрыты овраги.
У истока чарующих дней
Кто-то брызнул слюнявою брагой.

Человека не скушает зверь.
И не сделает даже примерки.
Только под либеральную звень
Некто выскочил из табакерки.

Размахался зверушка (а зря!)
Полномочием от преисподней.
Примеряясь к душе Кобзаря,
Осрамился, как был без исподних.

Стал не в раж зодиак  из костей.
Стали дёргаться усики-сопли.
Нарастают в стихах Кобзарей
Бабьих Яров не тленные вопли.

Неужели забылось совсем
Про людскую высокую должность?
Чёрт попутал. Не всех. На совсем
Обезуметь весь мир не возможно.

Но лишают. Лишают ума
Те, кому – костью в горле соседи.
Так готовится снова тюрьма
И для проблесков мысли последней.

Без разбору ударами бит
Отшибается намертво память.
Табакерщик- нацист норовит,
Кто без усиков – сделать рабами.

Заодно Кобзарей волокут
На Майдан и сажают на цепи.
Дух Тарасов, свободный от пут
Замыкает протестные цепи.

Но не каждый по мове допёр.
Ведь не только лишь край Малороссов
Волокут на костёр за костёл
Для решенья сакральных вопросов.

Отоварить славянский народ
Снова пыжатся скользские Саксы.
Ни топор, ни огонь не берёт.
Так возьмут безоткатные баксы.

Стал кредит скорой смерти сродни.
Под присмотром финансовой биты
На жирок остаются одни
От страны лишь рога да копыты.

Застилает глаза едкий дым.
С крыш засада крышует покрышки.
Но ведь видятся с дыбы, как с вышки,
Украина и солнечный Крым.

Видит!.. Видел великий Кобзарь
В думах-плачах прямую дорогу.
Эти мовы, как мудрый букварь,
Ветры верные выбрать помогут.

Щедр дух Кобзаря кобзарей.
Не в заначку суровые песни.
По какой нужно выйти заре,
Чтоб дойти от Майдана до Пресни?

И не сбиться бы только с пути.
Не застрять в словосучьях нашистов
И не дай, Бог! себя не найти –
Так откроют фиесту фашисты.

Станет новым фуршетом буза
С разливанием крови неукров.
Провокация это! Кобзарь
Кровно верил в бескровное утро.

Новый день панораму открыл.
Круговую защитную битву.
За себя голосующий Крым
Резанул референдною бритвой.

Но где ты, добродушный Донбасс?
И где ты, юморная Одесса?
Входит в моду грубеющий бас.

Табакерщик!
Уймись. Не надейся.
Лучше сам повинись
И побрейся.!

15 03.2014 г.