Однажды в дремучем-дремучем лесу

в дремучем-дремучем лесу
под широкой еловой лапой
кто-то сердито сопел,
а кто-то сопел виновато.

в дремучем-дремучем лесу
в неспокойной уютной тиши
под лапой еловой таятся двое
один греет, другой дрожит.

в тихом-тихом и темном небе
над верхушками острых крон
вытанцовывал яркий месяц
дивный танец для двух персон.

эти двое шагали строем
через стройных ряды осин
не таясь, не боясь и не кроясь
двое родом из Трех Низин.

под мягкой-мягкой еловой лапой
двое спали уж крепким сном
снилось им как и когда-то,
что их будит тревожный гром.

под нежно-теплой еловой лапой
вдруг сверкнули две пары глаз.
один снова сопел виновато,
другой молча готовил лаз.

в тихом-тихом ночном лесу
шорох веток звучал как гром.
двое вылезли на тропу,
оставив теплый еловый дом.

в мерном свете ночного неба
двое шли не сбавляя шаг.
до рассвета их ждали где-то
пара черных как смоль собак.

по широкой прямой дороге
шли два брата из Трех Низин.
один в белоснежном фраке,
в сине-черном ещё один.

ночь гнала их. Скорее, скорее
на явку с парой любимых псов.
ведь те двое под лапой ели
скрали чашу Больших весов.

 через несколько длинных часов
 (мы их пропустить посмели):

в дальней-дали у горизонта
заискрился рассветный румянец
побледневший танцор ночной
завершал свой таинственный танец.

и на древний дремучий лес
и на старый проезжий тракт
опускались прохладная свежесть
и молочная благодать.

в тихом-тихом и хладном утре
двое в фраках вершили путь
не дойдя до зверей полмили
сесть хотели они, отдохнуть,

но сорвавшись с травы изумрудной
капли чистой прозрачной воды,
любопытным явили взглядам
невидимые, было, следы.

невидимые, невесомые..
отпечатки неведомых ног
торопливо стремились куда-то
от Дороги Любых Дорог.

ранним-ранним погожим утром
издавая протяжный звон
запросилась отчаянно чаша
в свой ночной и уютный дом.

в пряной-пряной копне соломы,
распахнув широко глаза,
изумленно застыли двое.
им приснилась опять гроза.

звонкий-звонкий, тягуче-певучий
голос чаши вплелся в тишину.
двое только всплеснули руками,
как уже их тянуло ко дну.

Завертело их, закружило,
унося друг от друга прочь
и не за что было схватиться
и некому было помочь.

в тихой-тихой и ясной ночи
очутился один из них
огляделся и виновато
всхлипнул пару раз и притих.

в яркий-яркий и теплый день
упал первого верный друг
опустился на поле ромашек,
очертившего четкий круг

первый тоже шагами мерил
идеальный, но звездный круг.
все ходил и думал, ходил и думал,
где теперь его лучший друг.

в снежно-белое поле ромашек
расступающихся перед ним
в белоснежном спустился фраке
брат того, что из Трех Низин.

в дивно-яркий и звездный круг,
развернувшийся у земли
в сине-черном явился фраке
брат того, что из Трех Низин.

белым-белое нежное поле
было чашей дневной стороны,
ну а звездная лента в погонах
той ночной, что те двое снесли.

в чашах замерли, остановились
один в фраке и тот, другой.
что же дальше потом случилось
неизвестно уж нам с тобой.

только темною-темною ночью
спустя многие тысячи лет
под еловой мохнатой лапой
распустился один огнецвет.