Одиннадцатая казнь

Заваришь кофе -
разговор с собой.
Откроешь книгу -
ночью - откровенье.
Здесь многоточья станут запятой,
а может быть -
началом вдохновенья.
"To be, or not to be..."
Да, чёрт возьми,
как многогранна фраза
в клокочущем дрожании судьбы
и горькой капле
в уголочке глаза,
когда нет сил бессмысленно читать
и не искать всё новые тропинки,
стоптав -
с азов доковыляв до ять -
десяток жизней, словно то - ботинки.
Потри виски, карая вновь себя
за неуменье выговорить слово,
в котором газировкой не шипят,
а ёмко, кратко, филигранно, ново
поведано в обычном: до, ре, ми -
как лепестки целуют нежно губы.
Шепчу, застыв:
- О, боже, дольку бы
такого цвета - выплеснуть из тубы!

Да, только бы.
Иль толику того,
что невозможно высказать словами...
Так жеребёнок ветру: "Иго-го!" -
вослед кричит, запутавшись ногами.

Нага, бесспорно, истина, чудак!
А ты строку кромсаешь эдак, так...
Вновь варишь крепкий кофе,
видно, сдуру.
Да нафига такие процедуры?

И озаряет:
казнь звалась - поэт...