Касыда об остановке

Касыда об остановке

Насиб
Все снится: ночь, пустая остановка,
Тоски чертопололхова головка.
А думалось: тут будут розы, вишни…
Так и сидишь, пока зари подковка
Не цокнет по небу. Все счастья ждешь.
Да вон плывет,- подол метет по бровке,
Да вон летит – да не про нашу честь…
Мазнешь, уйдешь, ссутулившись неловко,
Ласкать детей, варить зеленый борщ
И дней старье перешивать в обновки,
Чтоб утром жизнь зашла на новый круг,
Дыша бензином, кофе и перловкой,
Чтоб часом счастьюшка не прозевать,
Рябинового, с синей окантовкой,
Безвкусного и глупого… Скажи,
Ты помнишь пляж, черешни и циновки?
Или игра под пропастью во лжи,
Попытки выбраться на поле без страховки
Заставили нас все забыть…Все…
Как прабабушка Ганна водила к коровкам,
Как она рассказывала про Финиста,
Как называла ласточкой-черноголовкой…
Все, вплоть до палки, выломанной в лесу,
Вплоть до рассыпчатой пудры на старой пуховке…
Все говорило о счастье, и хуже всего,
Что оно, малиновое, с синенькой окантовкой,
Было да вышло около года назад
За хлебушком, кофе и крупой для перловки.

Васхр
Присядьте на порожке у закрытых дверей,
Подождите, съешьте пока упаковку
Вредных вкусностей или большой апельсин.
Если жестко сидеть, подстелите штормовку,
Нынче очень тепло. Подождите его,
Как ждете нужный автобус на остановке,
Как ждете полжизни шанса или людей,
На сотых ролях у Господа в постановке
Мечтая быть… Хотя б не на миллионных,
Хотя бы в третьем ряду гигантской массовки,
Чтобы на вас в бинокли смотрели звёзды,
Похваливая фантазию и сноровку,
Поругивая косолапость… делать бы что-то,
Тратить время и силы на подготовку
И осуществленье… А то – что яблоки
Висим на пыльных ветках  над остановкой,
Ждем, когда Всевышний заденет нас палкой,
Вытрет платочком, поцелует в головку,
Выведет на авансцену, шепнет: «Свети».
Искришь… А под софитами ждут мышеловки
Типичных просчетов, притаившись в тени,
Ухмыляются раскрытыми ртами с издевкой,
Мигают кусочками сыра… Поди пойми
Божья или иная тут заготовка.

Рахиль
Иногда по ночам, зажимая под мышкой подушки,
Мы бредем цепочкой в страну газировки
Из автоматов, ворованных абрикос,
Классиков, автомобильчиков на веревках,
песочниц, в которых мы делали куличи,
Тяжелых столов, слегка помятой рублевки
В кармане: «Купи батон, огурцы и чай»…
Мы бредем к ватрушкам с повидлом в столовках,
К компоту из сухофруктов, прыжкам со скакалкой…
Главное, не намудрить с дозировкой
И вовремя проснуться в мире плоских экранов,
Социальных сетей… В мире новой аранжировки,
Который отличается от прежнего экранным покрытием,
Играми в одаренность, невинной рисовкой,
А в общем - ничем. Но все равно по ночам
Снится тот город надежд и газировки,
В котором жар-птицы сидели на проводах,
Невидимые для взрослых… И с нужной сноровкой
Можно было надеяться вырвать перо,
Подманив их поближе… В тот мир размолвки
Между югом и севером, где обжигает февраль,
Тополит июль и у лампы кружатся совки.
Завтра едем к морю, завтра рано вставать,
И мама шепчет: «Выключи свет, положи головку»…
Становится страшно и скучно от взгляда назад,
Как будто в игре ты пятишься к остановке,
От которой отходят маршрутки на Мариуполь
В шесть утра, когда еще заспанные торговки
Лотков не раскрыли… Когда тюльпанов не продают
И лишь воробьи галдят, порхая над бровкой.
А как не пятиться, если полдетства прошло
На твердых лавках; мы изучали уловки
Зайцев и уезжали «на квартала»…
Мы убегали на рынок, где грязной морковкой
И примятыми помидорами торговали в рядах.
Мы жили в стране, где профсоюзы и забастовки,
И банки были содержанием скучных книг,
Мы засиживались не в кафе, а в бытовках,
На чужих квартирах… Не знали про фейс контроль,
Фитнес, овердрафт и покрывающую страховку.
Мы были «финансово и политически» дикари.
Мы кроили жизнь на бумаге в клетку по заготовке
Мира, который разваливался у нас на глазах,
Пока раны его пытались замазать шпатлевкой.

Касд
Я всегда была где-то посередине,
Между песком и болотами, полукровка.
Это вроде лимана, еще не море.
Несуществующая травка-болеголовка
Отравила все мои пакетики чая
Лет на сорок вперед. Даже детские потасовки
Отдавали полынью взрослых обид.
Каждый, кто по конструкции ширпотреб и дешевка,
Иногда пытается, вырывая нитки зубами,
Перелицевать себя из поддевки
В подобие эксклюзива… А лучше соорудить
Аккуратненькую, свеженькую трактовку
Своей обыкновенности. Всем неймется
Доказать, что они-то «не из таковских»,
Что у них непременно будет все хорошо,
Что «вы еще посмотрите на меня без издевки».,
Как говорил один простой несчастливец,
Умерший позже от передозировки
То ли героина, то ли душевной боли
Где-то в Голландии, на автобусной остановке.
И я почти сорок лет все в одну дуду.
Плевать, что полукровка и болеголовка.
Боли мимо свистят, а я все иду
Одной дорогой, от дома до остановки.

Фахр

Над нашими остановками поспели первые вишни
Простая жизнь слегка ухудшенной планировки
Каждое утро ждет автобуса в город,
Надеясь на поездку в мир без ночевки.
Потому что вечером дома, конечно, ждут –
Это семейные узы, а не веревки! –
Потому что сама выбирала уют,
Рестораны и пляжи, а не бытовки.
Вот вишни съедим, а за ними пойдет виноград
И крутобокая лунища цвет зубровки
Полезет в комнаты повадкой бабищи с рынка,
Какой-нибудь полуторговки-полуворовки.
И где-нибудь на перекрестке Тамуза и Ава
Удача накроет сразу, без подготовки,
Как ночь-сова накрывает мягким крылом
Все домики мира и все его остановки.