Алексей Ахматов, СПб

Вышла вечером во дворик баба Лиза

Отдохнуть маленько от домашних дел.

Только булочку достала голубям, как вибровызов

В расписной ее авоське зазудел.

Аккуратно донеся трубу до уха,

Баба Лиза говорит, вникая в суть:

«Яйца красить будем завтра, шелуху неси от лука,

И про импортные дрожжи не забудь.

В остальном, наверно, к пасхе я готова,

А куда, скажи, Семеныч наш исчез?

Я vkontakt ему писала – результата никакого,

Ты пошли ему, Петровна, SMS».


Обращение к модератору

Поскольку я любитель бани

И к венику давно привык,

Советую скорей забанить

Меня за «грешный мой язык».

* * *

Эти пьяные объятья,

И застолья до утра,

Обстановочка свинячья,

Вялых мыслей мошкара,

Словно бой прошел – повисли

Клочья дыма вкривь и вкось.

Всюду стреляные гильзы

Обожженных папирос.

Край стола, как край окопа…

Сидя встретили зарю.

И щекочет ветвь укропа

Хлюпающую ноздрю.

* * *

Зерно вцепилось в землю,

Как в волосы слуги –

Снабди меня постелью,

И солнце разожги!

Делись надежным кровом,

Еду вложи мне в рот.

И все беспрекословно

Земля ему дает.

За что ему все это?

Ведь рай, ни дать, ни взять!

А потому что лето

И жизнь, и благодать.

* * *

Аквариума умное стекло

Являет нам глаза печальной рыбы,

Которые тоской заволокло –

Она подозревает, что Карибы,

Откуда привезли ее икрой

Ей сроду не увидеть. В укоризне

Висит, воды набравши в рот, и корм

Увы, замена всякой личной жизни.

Публичной рыбе счастья не дано,

Но суть не в том. Жить в заданном объеме

В шар вписанной быть… в куб… не все ль равно,

Вот участь страшная, и это шуток кроме.


* * *

Светлане

Не целовал тебя – дышал

Твоим испуганным дыханьем.

Был этот миг ничтожно мал,

Как перед страшным расставаньем.

Не целовал – скорее пил

Прозрачный голос твой однажды.

И был почти неутолим

Огонь той жаркой, жадной жажды.

Ловил твой рот открытым ртом,

И губы с мукой мне давались.

Кто скажет, что мы целовались,

Тот ничего не смыслит в том.


* * *

Откуда мы только не ждали удара,

И были готовы к сраженью, увы,

Нас продали оптом, почти что задаром.

Красивая рыба сгнила с головы.

А мы ведь жалели убогих, патлатых,

Теперь они рвут по живому страну.

Так может их мало сажали в 30-х,

И плохо лечили их в 70-х…

Теперь не стояли на самом краю?


* * *

Читаю стихи, и ничто мне не радует глаз.

То строчка кривая, то слог неестественно выспрен,

То образ банален, то звук не становится в паз

Ему отведенный, то скучно от правильных истин.

А ветки в окне, где уже начинает светать

Качаются тихо и в чтенье все время встревают,

Всем видом своим непреложно давая понять:

Они не бывают банальны, не устаревают.

Их зелень в цене, как валюта сейчас на торгах,

И осенью поздней их золото будет ликвидно,

И даже, когда обратятся безропотно в прах,

Не будет за них и тогда неудобно и стыдно.


Старая история

Они пересеклись и сразу пресекли

Все связи старые, решив, что найден ракурс

С которого на жизнь полов, как ни смотри,

Все кажется загадочно-прекрасным.

Они прожили так, наверное, лет семь

Про чувства вечные промеж себя толкуя,

Пока не охладел к постели он совсем,

Пока не встретила она любовь другую.

Куда же делось все? Кто с крыльев сдул пыльцу?

Никто из них теперь совместно не летает.

Нам это разрешить, увы, не по плечу.

Не спрашивай, мой друг, никто о том не знает.


* * *

Хорошо войти в метель

Не спеша, почти на ощупь.

Справа еле видно ель,

Слева ствол березы тощей.

Выйду снежною порой

Из натопленного дома

Клубы пара, как в парной –

Бархатная глаукома.

Хорошо издалека

Мысль обсасывать, как льдинку:

Говорят, что смерть легка

Под метельную сурдинку.

Впрочем разве это смерть

В ледяном застыть каркасе

Смерть – согреться, смерть – суметь

Вдруг оттаять в одночасье.

Парадокс… А там, вдали

Дома печь гудит, как улей.

Не пойму - гуляю ли?

К суициду подхожу ли?


* * *

С. К.

Страх потерять тебя сильней любви к тебе,

Страх потерять тебя, сильней любви к себе.

Не быть с тобой, в тебе, в твоей судьбе

Кошмарнее, чем Фауст в сапоге!

Но этот страх чудесней всех чудес,

Что было бы со мною страха без?

Страх потерять тебя, наверное, и есть

Прекрасней, милая, всего, что было здесь.


* * *

Пока я тебя клеил и строил догадки,

Как разбить твое сердце за пару недель,

Ты меня уложила на обе лопатки

Как мальчишку в постель.

Я-то думал, что я, как любовник коварный

Искушен и ретив.

А на деле я был лишь вагончик товарный,

А не локомотив.

Расскажите теперь мне про смену обличий,

Растолкуйте сердец покорителю, как

Грациозно охотник стал легкой добычей

В умных, нежных руках.

* * *

Все было как всегда. Друзья ушли.

Светало, солнца зимний кислый плод

Семян своих по кухне раскрошил.

Ногтем царапал небо самолет.

Стаканчик полный аспирин-упсы

Шипел змеей и к горлу подступал.

Приемник лез на стену от попсы,

Хоть, в общем-то, всю жизнь на ней торчал.

Безвкусный, словно пища на пару

День начинался. Капала вода.

Все было как всегда, я повторю.

Практически все было как всегда.

И все же был в пространстве некий сбой,

Какой-то сдвиг в основах бытия…

Я наконец-то счеты свел с собой –

Я наконец-то смог жить без тебя.

* * *

Часы застукали слепого

За размышленьем ровно в пять.

Ох, лучше б в пять минут шестого

Им бы не тИкать, а тикАть!

Слепой сварил часы в кастрюле,

Оставшись, как глухой в тиши,

Так уравнение Бернулли1

Больной пытался разрешить.

Теперь к пространству полон злости

Над горьким супом плакал он,

Помешивая стрелок кости,

Хлебая времени бульон.


* * *

У меня подмышкой книжка,

А под мышкой – колесо

Засорилось, так что мышка

Пробуксовывает. Сос!

Брошу книжку, мышь на коврик

Кверху брюшком положу

И почищу. «Бедный Йорик!» -

Словно Гамлет ей скажу.

Жил Шекспир без Интернета,

Дант компьютера не знал.

Мне б заботы их, я б… это…

Тоже классиком бы стал!

* * *

Вмонтировали в крест Христа,

Его живым хребтом хрустя.

Его к кресту затем прибили,

Чтоб всех прибитых мы любили.

А также тех, кто недобит,

Забит, забыт или убит.

Вложили каждому под платье

Сложнейший механизм распятья.

Приборчик сей изобрели

Я повторяю, для любви,

Но он эффектней, чем мортира

Помог завоевать полмира.


* * *

День без света – какой это мизер,

Для меня же не так он и мал.

Остывает, как труп телевизор,

Но при этом смердеть перестал.

Сдохло радио – кончились «Вести»,

Нет на свете дурных новостей.

Разорвались глобальные сети

И компьютер не ловит мышей.

Нет звонков от друзей и с работы,

Сел мобильник, как в камеру вор.

Сколько ж было ненужной заботы

В шумной жизни моей до сих пор.

Только книги остались. Такое

Ощущенье что мир чище стал.

Электричество, как же родное

От тебя я смертельно устал.

* * *

Все в мире просто – только в этом

Есть самая большая сложность.

Мир лишь загадкой жив, секретом,

Молчанием и даже ложью.

Ведь что не скрыто – то банально,

Не интересно, что известно.

Все безнадежно, что не тайно

Элементарно, глупо, пресно!

Вот почему науки тщетны.

Раскрывшись, рано или поздно

Теряют волшебство предметы,

Стихи, и женщины, и звезды.

02. 02. 2012

* * *

Дом не готов был к нашему приезду,

Незапертый, скулил из всех щелей.

И все же принял, просушил одежду,

Являя много радостных вещей:

Дрова нам дали жар, а снег дал воду,

Лучина свет дарила кочевой,

Спирт телу дал негибкую свободу,

А тело телу – не скажу чего.

Крепчал мороз, мрак исподволь сгущался

К луне тянулся хоботок дымка.

В ночи светился дом – шкатулка счастья,

Коробочка уюта без замка.


* * *

Когда меня позвали Вы

К себе на ужин в воскресенье,

Поведав, грузди каковы,

И вкусноты какой варенье,

Я, хоть неслабый кулинар,

Но отказался бы едва ли,

Пусть даже в супнице столяр-

ный клей Вы б нынче подавали.


Удивления

Как ты удивилась, когда я взлетел

На несколько метров усилием воли.

Я видел, как лоб твой упрямый вспотел

И пальцы в смятении сжались до боли.

И я удивился такой слепоте:

Мной не заинтересоваться, покуда

Я не развлеку тебя по простоте

Смешной демонстрацией глупого чуда.


* * *

Тобой недовольно начальство,

Тебе в магазине хамят,

Но все-таки ты не печалься,

Что девы тебя не хотят.

Ведь где-то на дальней планете

За сотни веков световых

Поют твои песенки дети

И взрослые чтят каждый стих.

Ну, если не чтят, то читают,

И в том сомневаться – ни-ни!

Твой творческий путь изучают

Детально в солидных НИИ.

Не веришь подобным известьям?

А зря, ведь в реальности их

Ты мертвый уже лет как двести,

Казненный за эти стихи.

* * *

На помойке остывают книжки

Сиротливой стопкой за бачком:

Горький с Фетом, Федин, Пушкин, Пришвин,

В куче «Люди, годы, жизнь». «Разгром»!

Их недавно холили на полках,

Нежно пыль сдували с корешков.

А потом решили – нет с них толку,

И как тех есенинских щенков

Сунули в большой мешок без дрожи

И избавились в конце времен.

Ну кому сейчас потребен Дрожжин,

Это тот, который Спиридон?!

Снег неторопливо засыпает

Слово воплоти, бесценный «Дар».

В третий раз идет на дно Чапаев,

В третий раз сгорает Жанна д Арк.

Ну конечно, все есть в Интернете,

Книжкам цифровым потерян счет.

Только никогда никто на свете

Так как мы их больше не прочтет.

* * *

Контракты, страховки, франшизы,

Ребрендинги, фьючерсы, сметы…

Когда здесь поплакать о жизни?

Куда тут подумать о смерти.

Общественные механизмы

Нам цель подменили на средства,

Смысл жизни на качество жизни,

Служенье на теплое место.

Маркетинг, консалтинг и лизинг,

Клиенты, кредиты, оферты…

Живем, максимально приблизив

Триумф сатанинской аферы.


* * *

Душа молчит… осталось ремесло,

Оно, как для суденышка весло,

Пока без ветра киснут паруса,

Пока настала штиля полоса.

Оно, конечно, держит наплаву,

Но воспарить не даст мне наяву.

А раньше я писал, счастливый, в стол,

Хотя безвестен, гол был, как сокол.

Теперь мне книжки Смольный издает,

А лучше было бы наоборот.


* * *

Не брали меня в пионеры

За драки на школьном дворе,

За математичкины нервы,

За вечный прогул на физ-ре,

За неуды по поведенью,

За то, что я был не как все,

А кто-то с прохладцей и ленью

Летел, словно мушка на свет.

Я вредным упорством, как ломом

Судьбу все же переборол,

Но также потом с комсомолом –

Не брали меня в комсомол.

А те, кто без всяких усилий

Вступали повсюду гуртом

В последствии все поносили,

Над всем надсмеялись потом.

Им было, наверное, просто,

Когда они в бизнес влились

И в мутной воде девяностых

Легко от всего отреклись.

Я снова не первый, не в массе,

Я снова от всех отстаю,

И может единственный в классе

За те идеалы стою.


* * *

Сажаю елки на участке,

Как истинный фанат хвои,

Сосед же, проявив участье,

Подначивает: «В лес сходи!

Ведь елок столько там, что можно

Хоть есть (согласно злой молве)

Их местом противоположным

Моей садовой голове.

А мне смешон подобный лепет

И трепет перед кабачком

И тыквой. Есть ли что нелепей

Меж банею и кабаком

Копать, сажать, полоть и сеять,

Снимать картофеля мешки.

Дай, Боже, корешки соседям,

А мне оставь мои вершки.


* * *

Когда мы говорим о ком-то,

Что он любитель рыбы,

Мы вовсе не имеем в виду,

Что он – специалист по морской фауне,

Или хотя бы разбирается в их повадках.

Мы имеем в виду, что он

Любит вкусно поесть и ценит свой аппетит,

И только его.

Какая же это любовь к рыбе,

Если ее нужно сначала поймать,

Потом убить, а за тем сожрать.

Иначе, какой же это любитель рыбы?

Когда мы говорим о ком-то,

Что он любитель женщин,

Мы вовсе не имеем в виду,

Что он любит или даже просто понимает

Представительниц женского пола.

Мы имеем в виду,

Что он любит свой уд и ценит свою похоть…

В ней, похоже, он что-то понимает,

Но только в ней.

Какая уж тут любовь к женщине,

Когда нужно ее сперва завлечь,

Затем овладеть, а потом грамотно оставить,

Чтобы начать охоту за следующей…

Иначе, какой же это любитель женщин?

Когда мы говорим о ком-то,

Что он любитель жизни,

Мы вовсе не имеем в виду,

Что он любит жизнь, как таковую

И знает ее во всех проявлениях.

Мы имеем в виду,

Что он любит себя, ценит свои удовольствия,

И только их.

Какая уж тут любовь к жизни,

Когда на лицо задача

Взять у предмета любви все (а не дать)?

Как часто наши слова и определения

Оказываются противоположны

Своему истинному смыслу и простой логике.

Вот, например, говоря, что

Ничто человеческое нам не чуждо,

Мы на сто процентов имеем в виду

Свое свинство.

* * *

Что Яценюк и Тягнибок,

Кличко и Тимошенко?

Один говнюк, другой убог,

Кликуша и мошенник.

Что земли вверенные им?

Ведь все далось задаром!

Сожгут Одессу, бедный Крым

Сдадут любым татарам.

МайДаунам вскружил успех

Головушки, но вскоре

Жирафом Мариусом всех

Евросоюз накормит.

1 Уравнение Бернулли связывает скорость и давление в потоке идеальной несжимаемой жидкости при установившемся течении.