Откровения Петеньки Гринёва

Откровения Петеньки Гринёва (из цикла «Поиграемся с классиками»)

(по мотивам повести А.С.Пушкина «Капитанская дочка»)

Я молод был и полон сил,
в тусовках принимал участье,
как мог, от армии косил,
но тут случилося несчастье.
Однажды, вызвав «на ковёр»,
папахен, блин, принципиальный
изрёк: «Ты как же до сих пор
без службы?  Это ненормально.
Служить, конечно, нелегко,
хоть ум большой там и не нужен,
но, сын, ты станешь мужиком,
когда Отечеству послужишь.
Мне тут припомнилось надысь:
под Оренбургом есть застава,
давай-ка быстро соберись –
и дуй.  Ну что ты хнычешь, право?
Там старый кореш мой Федот -
старшой, всему научит сразу –
и как наладить пулемёт,
и как бежать с противогазом.
При чём тут секция ушу?
Пропустишь пару лет, не барин!
А то наследства вмиг лишу,
коль не послушаешься, парень!»
Ну как тут быть, когда старпёр
моих не слышит аргументов?
Я сел на лошадь – и попёр –
увы, но вовсе не в Сорренто.
В дороге не жалел коня
(отцовский – что жалеть мне, право?!),
и вот спустя четыре дня,
усталый, прибыл на заставу.
Федот Потапыч Шеремет
с женой и дочерью Прасковьей
там проживал немало лет...
Я глянул: да – не Подмосковье,
и не Москва, как ни крути:
грибы на стенах (не опята),
и даже, миль пардон, сортир –
и тот на улице, ребята.
Ещё там был какой-то кент –
Алёха Швабрин с Сыктывкара.
Потом узнал я: бывший мент,
на взятках пойман.  Сесть на нары
он рисковал.  Но на суде
он получил альтернативу:
иль десять лет в Улан-Удэ,
иль на заставе быть служивым
до тризны.  Лёха дока был
и предпочёл сортир параше.
Опять же – отдавать свой пыл,
чем всяким васям, лучше Паше.
С Прасковьей-Пашей, он, видать,
давно любовь крутил, зараза,
хоть в страхе морду показать,
он не снимал противогаза.
Но Паше, видно, не с лица
пить воду было.  Знать, созрела,
и привечала подлеца.
Не полюбил я это дело.
«За что ж, скажи, едрёна вошь –
сказал я, Пашу подстерёгши –
ты только Швабрину даёшь?!
Смотри: ну чем я не хороший?
Нам дай – послушай же меня -
хотя бы график, в самом деле,
и Лёхе выдели три дня,
а мне – четыре на неделе.»
В глазах Прасковьюшки тоска.
Она, не молвив даже слОва,
крутнувши пальцем у виска,
пошла в сарай доить корову.
Но Швабрин раздражал меня,
и скоро этому «маркизу»,
любовь к Прасковьюшке храня,
я, не колеблясь, бросил вызов.
И вот скрестили шпаги мы,
сойдясь в борьбе за нежность Паши,
но был сильнее этот хмырь –
и руку проколол мне дважды.
Я, поминая чью-то мать,
рычал, как лев под Браззавилем,  *
но надо было проиграть,
чтоб в Паше чувства пробудились.
Смотрю: в её глазах любовь,-
и столь большая – как у Мэри  **.
И я доволен был собой
и награждён был в полной мере...
.................................
Меж тем, событья впереди
покой сулили нам едва ли.
Пришёл со свитою бандит,
царём назвавшись, самозванец.
Но я-то понял, что почём,
знал имя этого громилы:
простой Емелька Пугачёв –
сын то ли Макса, то ли Фила.  ***
Большой был, знаете ль, шалун,
его запомнил я когда-то,
когда мой заячий тулуп
дал гаду.  «Дай, холодновато! –
канючил он – ей-бо, отдам.»
И был в ту пору он так жалок!
Но вот людской надыбал хлам
он под знамёна – и немало.
Дебош устроил, обормот,
глумился, грабил в пьяном раже.
Пытался возражать Федот,
но пулю схлопотал тотчас же.
Прошла минута – и жена
судьбину мужа разделила.
Емелька хвастался: «Должна
у них быть общая могила!»
А Швабрин (тот ещё был гусь!)
к Емельке подкатил с улыбкой:
«Прими, в команду, пригожусь,
ты видишь: парень я не хлипкий».
Я скрылся в горнице своей –
И СМСку **** тут же в Питер
шлю государыне: «Злодей
перестреляет всех.  Спасите!»
А сам с Прасковьей заперсЯ
я в дальней комнате из бука
и размышлял: «Надежда вся,
что к нам прибудет маршал Жуков» *****
И кто-то внял моим мольбам –
и точно: прибыл Константиныч.
Над нами сжалилась судьба...
................................
А дальше, в общем-то, рутина.
Посажен в клетку был смутьян,
и, хоть кричал на плахе звонко:
мол, пощадите, был, мол, пьян –
но отлетела головёнка.
А Швабрин сел на «четвертак» -
пускай теперь он знает, дурень:
его не жалко ни черта,
на Пашу пусть не претендует.
А что же Паша?  Вместе с ней
живём-не тужим – но в столице,
а с нами – четверо детей,
она на это – мастерица.

Примечания:

1.Браззавиль – столица республики Конго
2.Люди моего поколения должны помнить очень модную когда-то песенную «дилогию» - «В нашу гавань заходили корабли», в которой были такие слова:
«Но Гарри был угрюм и молчалив,
он знал, что ему Мэри изменила.
Он молча защищался у перил,
и в этот миг она его любила»,
3, 4, 5. А куда же без перехлёста времён?! 
Ну, надеюсь, всем понятно, как Макс и Фил ассоциируются с фамилией «Пугачёв(а) ((*_*))