Эхо арфы Эола - книга Эллы Крыловой

О книге Эллы Крыловой «Эхо арфы Эола»

Поэт – это не просто литературная речь, поэт – это звезда; и если она мала, то бродить по узеньким дорожкам довольно скучно, но если она большая, но всеми путями правят другие законы. Время преломляется в поэтическом слове, небо пахнет предгрозьем, а море взбаламучивается. Эти стихии тоже обладают таинственным голосом, который звучит высоко, и у читателя возникает чувство опасности или другие сильные ощущения, только не скука. По этим путям идёшь, и нет ощущения уже виденного, несмотря на то, что темы – почти постоянные: душа человека, её высота, связь с божественным, переживание трагедии Голгофы.
       Поэт идёт по дороге на головокружительной высоте, безошибочно обозначая нужный поворот, и это тоже не повтор, а по-новому окрашенное чувство трагического. Обманчивые картины почти нереальны, они – почти неземные, только одиночество и печаль – страдальческая тень Земли.

                Но ведь Земля прекрасна так –
                растения и звери.
                Так почему здесь кавардак
                и правды нет по вере?

       Тяготение к философской лирике даёт постоянно присутствующую тему смерти, но эта тема решается не истерическими воплями, а стоическим ожиданием неизбежного: «Пригвождена я к мировому горю. / Звук лиры – стон, летящий в бесконечность». Плачь о падшем мире, боль за больную Землю – на что может надеяться человек? Только на время, ему отпущенное. Когда-то «Бог к людям приходил под видом странника», а теперь «надгробиями поросла планета»,

                отравлены вода и чернозём,
                и в душах нет ни музыки, ни света.

       Язык книги многозвучен, полнокровен, жизнь духа плещется на страницах. Стихи – умные. В них - виртуозное переплетение времён, умение сделать текст плотным и живым,
в них – деликатная несводимость мира к простым истинам, понимание его хрупкой парадоксальности. Таких людей, как Крылова, французы называют «monstre sacre».

                Мытарствует свободная душа,
                по оголённым проводам гуляет.
                А жизнь так прикровенно-хороша,
                как будто завтра расстреляют.

       Мысль о смерти постоянно присутствует в стихах. Что делать? Искать звено, которое бы прочно соединило тебя с жизнью, нравственное и эстетическое, логически несомненное, такое, какого хватило бы не на одного человека, а на целый мир:

                На глобус голубой глазея,
                шепчу молитвенно, друзья:
                о, процветай и будь добрее,
                святая родина Земля!

       Человек всегда оказывается между двумя безднами – ужасом небытия и ужасом существования. Цель поэта – хаос превратить в очеловеченный космос:

                Орлы не зря кричат «осанна!»,
                не зря дельфин смешлив, как май.
                Земля да будет осияна!
                Земля да будет Божий рай!

       Системный кризис в России посягает на духовную сферу, стараясь навязать литературе сниженный вариант речи, якобы близкий народу. Каждая эпоха выбирает себе удобную систему отсчёта в каждой сфере искусства. Пушкин сумел встать в один ряд с крупнейшими поэтами Европы, потому что не желал ориентироваться на средний уровень современной ему российской литературы и избрал путь вверх. Россия добьётся хороших результатов, если найдёт тропку равновесия между национальной гордостью и японской работоспособностью, и если научится по-настоящему ценить своих поэтов – основное своё достояние. Тогда возможен культурный скачок. А пока Эллу Крылову переводят на японский язык, и она пишет своей переводчице:

                А в России поэт, известный
                только в узких кругах, уместный
                только в прошлом, тот перевод
                в благодарных слезах читает,
                зрит, как вёрсты судьба верстает.
                И, как Будда, щурится кот.

Декабрь 2013