СолнечныЙ КруГ - НебО ВокруГ

Солнечный круг – небо вокруг, так часто детишки поют нам.
Яркими красками жизнь всю свою раскрасят, расставят игрушками.
Я тоже когда-то в зимнюю ночь катила в санях, в мандаринах.
Плескалась я под звон ручейков – все это под тем небом синим.
Любые событья меняют людей и мы изменились. В печали
Та бедная девочка с нежной душой, и мальчик, цветочек мой алый.
А как же ЕГО детство, мечты? А как же ГЛАЗА ГОЛУБЫЕ?
И даже несчастиям всем вопреки, ОН так улыбается мило.
Открыто и чисто. Без фальши. Легко. Как будто пронизанный светом…
Я в солнечный круг обрисую его, и чтобы вокруг было небо.
Сейчас я в дали, но рядом душой, и в трубке его голос слышу.
Вечерами читаю молитвы О НЁМ, и знаю, что ОН меня слышит.
Молитва поможет сберечь, сохранить обрывки мгновений счастливых.
ТЫ должен был тоже от мамы уйти, но был пред любовью бессилен.
О, нет! Ты силен! Силы хватит на полк, отряд, легион нерушимый.
Нашелся б в подмогу и снайпер, сапер, для тех, кто ушел с поля битвы.
И вот полководец взывает к друзьям свою защитить чтоб обитель!
В свои молодые шесть с небольшим не даст никого он обидеть.
Кого расстрелять, казнить наконец, за то, что испил галлон боли?
Страданий, лишений, несчастий, обид. Ответ понести кто изволит?
И вот я одна в разрезе времен стою на распутье сознанья.
Справедливости ради несу я урон, а ТОТ за другое заплатит.
Солнечный круг и небо вокруг будет светить над ТОБОЙ.
А я буду рядом… за кругом… вокруг… и буду любить, милый мой.
Вот, кто МОЙ РЫЦАРЬ, в доспехах, с мечом. Будущий чей-то спаситель.
Хочу, чтобы стал ты сильный, большой. Чтоб не посмели обидеть.
Я тоже любила, была всех счастливый и главное счастья – вот ТЫ.
Твой папа устал, а меня подкосило, но ТЫ мне подал ДВЕ руки.
К несчастью мой рыцарь все принял как «стало», как грех за усладу порок.
А я все несчастна, а я все страдаю, хотя должен выйти бы срок.
Вот снова разбита, хотя на коне том совсем я недавно была,
Хватило лишь слова, хватило вердикта, который принять не смогла.
Как просто вам люди судачить об этом и сердце мое снова рвать!
Ну, было и было, но нет, к сожаленью, не тот уж теперь я формат.
И мчусь я куда-то, с крестом и с тем грузом, что рыцарь оставил. Ко дну
Несу эту ношу, сбивая колени… Никак донести не могу.
И дело не в том, что она весит много. Иду не спеша лишь за тем,
Что может быть, рыцарь очнется, и снова мы вместе тот груз донесем.
Мой солнечный круг под копирку раскрашу там, где есть беды в семье,
Небо вокруг и светлой гуашью тропинку без ям и камней.
Не стоит с улыбкой и лживой бравадой щитом лишь себя защищать.
А я безоружна, но с гордой осанкой не буду ни сколько мешать.
И солнечный круг на закате погаснет, но утром появиться вновь.
Наш мир, освещая  лучами, пройдется по небу, заполнит круг в нем.
Я тоже ранима, я тоже хотела быть в солнечном круге твоем.
И мчалась куда-то, с крестом и с тем грузом, что рыцарь оставил с конем.
Но ношу не брошу, ведь в ней: как любила и как до сих пор я люблю.
Четыре дороги. Развилка. Темнеет. В распутье сознанье мое…
Меня там не ждешь. Моя же надежда не может никак суть принять.
«Было б желанье» - сказал как-то кто-то. Возможно, он в чем-то и прав,
Но знаю теперь, что намного важнее присяжных вердикт и устав.
Но солнечный круг мой потерт и светлее не сможет уж более стать.
Ну а стеченье других обстоятельств бросает обратно в ту глубь.
Давно поумнеть бы, но нет, я все глупо коня больно шпорой стегну.
И мчусь я куда-то, с крестом и с тем грузом, что рыцарь оставил. Беду
Никто не накликал: ни дождь, ни конь резвый, а дряхлый мосток на краю.
Сорвавшись с моста, упали мы в бездну. В сознании я, а конь мертв.
Влажно. Темно. Глубокая яма. Капали с усердьем ее.
Огляделась немного… Знакомая  ЯМА, но глубже уже раз так в сто.
Об этом гадала, ушибы бинтуя. Просвет так высок. О, мой Бог!..
На дне, под ногами, я вижу осколки: событий, любви и оков.
Желаний, надежд, проклятий, ошибок, твой образ из призрачных снов.
Как не крути, но сокровища мира! Точнее моих ярких дней.
Не тусклых, как скажете вы, не унылых, а закаленных в огне.
Я помню тот вечер, когда разбивала, бросала, накрыла плитой.
Ты так отомстил, плету ту снимая... Капал еще долго, родной.
Пришла вскоре злость, позднее отчаянье, рыданья, потом тишина.
Злость от того что не выбраться с ямы – уж больно она глубока.
Отчаянье по сыну. Его не увижу. Ведь смерть мне давно не страшна.
Рыданья, что в яму загнал тот любимый, кто не любил никогда.
Становится зябко, и раны заныли. Я «камеру» вновь осмотрю.
В углу я увижу сосуд серебристый. Несмело к нему подойду.
Вещица старинна и слог не понятен. Его потрушу. Пустота.
Ну что он мне даст? Пустая жестянка. Прочесть ничего не смогла.
Вдруг солнечным кругом объяты мы оба, и неба кусочек вверху,
Открылась та лампа и джин такой гордый! Пером описать не смогу.
«Меня зовут Знахарь, о, мой Повелитель! Теперь я служу лишь тебе!
В лампе волшебной так тесно мне было, что рад я и яме твоей.»
Смотрю с изумленьем. А что еще скажешь? На случай назад отступлю.
«Желай, госпожа! У тебя есть желанье. ОДНО. Загадай по уму.»
Кафтан с позолотой, чурпан неказистый, бородка, как уголь глаза.
«Из ямы бы выйти, - шепчу я не смело, - И видеть, чтоб солнце всегда!»
Джин хлопнул в ладоши и мы на равнине. Небо и солнечный круг.
«Ну, вот мы на «воле», что дальше ты скажешь, поведай свою ты мне суть?»
«Не знаю… - шепчу я, ладони сжимая. - Желанье ведь только одно!»
«Я просто шутил. Желаний навалом. Но вижу тебе все равно!
Твой голос печален, и взгляд, я же вижу! Рассказывай все на духу!»
«Зачем тебе слушать про все мои беды?… Ну, что ж… Рассказать я могу:
Я мчалась куда-то, с крестом и с тем грузом, что рыцарь оставил в бою.
Есть сын у меня красивый и умный. Его больше жизни люблю.
Свою жизнь сломала, растратила просто, а может все дело в коне,
Скакала на нем я, потом меня сбросил опять на веселье беде.»
«Беду ту я знаю. – поведал мне Знахарь. - Та еще скряга была.
С одной с ней бороться  было забавно, но хитростью всех провела.
Разбилась она на пять разных осколков и бродит по свету теперь.
Один в твоем сердце, другой в подсознанье, а третий, что рана в душе...
Другой же, для всех остальных, как зараза, кочует от горя к судьбе.
Так мир наш устроен. У всех свои беды и чаще всего в голове.
Есть и подспорья у бед наших хитрых. Одни легко можно извлечь.
Лишь только недавно была ты в той яме, ну а теперь уже здесь.
И эти подспорья, как малые дети. Мне их иногда даже жаль.
Придуманы все самим человеком. Придумал – так значит решай.
Но что-то я много болтаю сегодня. Уж долго я был одинок.
Теперь расскажи про свое ты мне горе. Тебе ж я немного помог.
Не хочешь? Понятно. Я сам и так знаю, и правда порежет глаза.
Жизнь очень жестока, лояльности мало. Так было и будет всегда.
Любовь потеряла, семью, дом и близких, бедой утешалась своей.
Лила долго слезы, они ведь так близко, но поздно очнулась. Поверь!
Прибыв на распутье ты вдруг осознала: дорога быльем поросла,
Совсем ведь недавно она была рада. Тропинкой цветущей была.
Стоишь на коленях, а травка листвою лакает ладони твои.
Теперь вместо счастья огромное поле: ненужной, забытой земли…
Но нет! Ты расставишь палатки и флаги и станешь отряд собирать.
И люди, кто помнят минуты заката, с тобой буду рядом стоять.
С бойцовым окрасом в воинственной стойке они захотят доказать,
Что шансы равны, когда ты на равных. Так Вальтер сумел подсказать.
Ожидая той битвы кострище распалим и сядем вокруг мы огня.
Расскажем, что было, расскажем, что стало и как это все поменять.
Ты, например, расскажи о прекрасном: о чистой и нежной любви,
Потом расскажи, как сгубила напрасно цветы своей крепкой семьи.
Беда, словно трус, одна не приходит. Союзников полк соберет.
А твой полк разбит и снова стеною от жизни тебя отведет.
Ты ранена в грудь и нежное сердце горькой слезой обожжет.
Кольчуга в порезах, а сталь одним махом дыру в твоем сердце пробьет.
И вот ты одна… И залпов тот дым... У братьев ты пульс проверяешь.
Наш брат обездвижен… И не воскресить. Рукой им глаза прикрываешь.
Ты помнишь публичный кастер, как горела на радость бездушных людей.
В глаза не винили, шептались лишь только, бросая груды камней.
И злость, и печаль, отчаянье, боль легко заглушает утрата.
В доспехах тяжелых ты супер герой, без них же обуза для брата.
Всегда он готов собою прикрыть, но что если силы не рав'ны?
Легко ты противника можешь убить, когда тот без шпаги и ранен.
И тот окровавленный меч ты возьмешь. Ты раньше лишь мира хотела.
Врагу тем металлом доспехи сорвешь. И голову с плеч как желала.
О, Боже, прислушайтесь! Это же стон… Чуть слышный, осиплый, тяжелый…
Справедливость послала спасительный вздох, и твое вдруг развело горе.
И вот не одна, за тобой целый полк. Смотришь в бескрайние дали.
Любви уже нет, а ты с раною той в побоище там выживаешь.
Не буду считать рубцы и слова. Не буду терзать твою душу.
Сейчас, к сожаленью, ЕМУ не нужна, и ОН отрешенный не нужен.
Цените закат, цените рассвет, цените любовь своих близких.
Скорбите о тех, кого уже нет, ведь в памяти весь смысл жизни.
И вот ты одна. Закончился бой. Какой он по счету не знаешь.
В нем он исполнил трусливую роль, которую счел безопасной.
Ты тысячу раз говорила: «Приму: и итог, и разбитое сердце».
Опять солгала. Опять не смогла без чувств, без эмоций расстаться.
Но будет рассвет, но будет закат и новые чувства, событья.
Но будет ли твой рыцарь этому рад и сможет ли снова влюбиться?
Навряд ли, к несчастью, ведь зная его, разрушить он мастер, не строить.
Ведь раньше все строила ты за него, но это не в силах он вспомнить.
Никто не сказал, что лепту свою он в счастье не внес. Лицемеркой
Тебя не бранили на каждом углу… Лишь только кукушкой и стервой.
Лощено бросать обиды в лицо любовь в состоянье, поверь мне.
Сейчас ты одна, а он уже с той… С которой наскучит с рассветом.
Вожак нашей стаи поведает страсти о том, как сражался с тобою.
Но ты лишь мешала, и бой был напрасным, и выиграть не смог он с тобою...
Дети споют нам о солнечном круге в небе кольцом где кружит,
С песней и пляской пойдут хороводом… Лишь лучик один не горит.
Все это заметят, но вида не кажут. Солнечный слишком уж день.
Лишь женщина где-то в сторонке поплачет: мама детей всех детей...
А ты по поляне собираешь коренья и молча, в тенек отойдешь.
Начистишь ты палки, как копья иль стрелы и с ними к войне призовешь.
И все же ты шепчешь: «Ну завтра, ну завтра! Ну завтра начну я войну!»
Пусть это неверно и пусть так печально. Смерти ты ищешь в бою.
Без сына, без мужа, без радости жизни. Просто не хочется жить.
ОН думал гуманный, на самом же деле порвал драгоценную нить!
«О, нет, - тебе шепчет любимая мама, - Не стоит. Зачем воевать?
Я плачу от счастья, а что до той раны. Ведь нам не в первой их латать.»
«А где же осколок последней БЕДЫ той?» - спрошу я у джина тогда.
А джин улыбнется, возведет руки к небу и скажет: «Так вот же она!»
Ярило сжигает поля и просторы: безжалостно землю губя,
Вот так она злиться, ведь часто приносит тепло и так рада земля.
Ведь ей не по нраву светить нам повсюду. Отсюда и грозы, дожди.
"Зажгу я тот лучик. Тебе мой подарок!И счастье тебе подарю."
«Спасибо!» – скажу я, прижму к себе старца, смахнет он скупую слезу.
Какая печаль сквозила во взоре, я передать не могу.
«Я тоже хочу желанье исполнить. – с улыбкой скажу. - "Милый мой джин, для тебя!
Тебя отпускаю. Даю я свободу. Пусть всем распорядится судьба.
Иди ты по жизни, ищи ее смысл. Меня иногда вспоминай.
А солнечный круг на небе лучистом подарит любовь и МОЙ МАЙ!"