Осеннее

Вот и наступила осень. Все чаще после пятой поллитры чертики появляются не зеленые, а желтые... Cамые желтые бесенята, стыдливо покраснев, медленно и плавно осыпаются на потертый линолеум и замирают в ожидании первого снега. Когда поднимаешься из-за стола и идешь к прихожей, чтобы переобуться из тапочек в ботинки и сходить за добавкой, они трогательно шуршат под ногами, тихонько матерясь, если наступаешь на них особенно сильно. Открываешь дверь, и образовавшимся сквозняком в форточку затягивает парочку грозовых туч. С одной из них, кряхтя, слазит Илья-пророк, просит сигаретку, потом прикуривает от искр, которые сыплются от щелчка пальцами, удовлетворенно оглядывает усыпанный пожухлыми чертенятами пол и извлекает из под полы хитона, похожего на заношенный больничный халат, початую литруху чего-то мутноватого, водружает на стол, призывно хлопает по столешнице, так что она жалобно прогибается.
- Садись, демоноборец, едрить твою налево! Выпьем!
Я скидываю ботинки, пока Илья наливает свою сивуху по стаканам, предварительно плюнув и протерев рукавом.
- Осень... - говорит он, вздохнув, и, словно очнувшись, недоуменно взглянув на стакан с самогоном, залпом его осушает. Я молча следую его примеру, словно поддерживая этот странный тост. Дальше не помню...