Во тьме с высоты... - Урал, 5-2011

Михаил Окунь (1951) — автор семи сборников стихов и двух книг прозы.
Публикуется в журналах и антологиях России, США, Германии, Финляндии.
Лауреат премии журнала “Урал” (2006).

***

Чего от нас хотели —
Уж больше не хотят.
В окне угрюмы ели
Который год подряд.

Нудит музыка, что ли?
Поет в мехах вино?
Неволя или воля —
Не все ль тебе равно?

***

Ночь — что кубик Рубика…
Хватит мне химер. Но
Давишь тьму из тюбика
Медленно, но верно.

Черный лес за окнами
Сцеплен воедино.
Слабый свет разболтанный
Трогает гардину.

Грани рассыпаются,
И ночная птица
До утра промается,
Чтобы не напиться.

УЛИЧНОМУ МУЗЫКАНТУ В ПЕРВЫЙ СНЕГ

В жизни, вышедшей из строя,
Не старайся, музыкант!
Жить под белою золою —
Невеселый вариант.

Только музыка! — ты знаешь,
Остальное — снежный фон.
И на грош не наиграешь,
Зачехли свой саксофон!

***

Мама, помнишь бельевые метки,
шестизначные номера,
чтобы не терялось белье в прачечной?..
Проверяли-проверяли,
циферки мелкие,
все равно пропало наше белье,
сошло, как снег прошлогодний…

ПОСЛЕДНИЙ ГЕРОЙ

В субботу нажравшись, затеял скандал.
Подрался, полночи в канаве лежал.

И виделся остров средь синей воды...
Менты подобрали и дали п…ды.

И вновь куролесил, на насыпь залез
И шмякнулся поезду наперерез.

Вот так погибает глухою порой
Российской глубинки последний герой.

***

Никаких евроремонтов! —
Жить в раздолбанной квартире,
Где лохмотьями обои
И топорщатся полы.
Где газет и книг монбланы,
Где за окнами туманы…
Но ведь именно такую —
Вот такую! —
Помнишь ты…

НА ПЛОЩАДИ ТРЁХ ВОКЗАЛОВ

Всем начальство указало
На принятье строгих мер!
У Казанского вокзала
Нас пинал милицанер.

Что поделать — он говнотик.
Как с утра взбодрить тела?..
К Ярославскому, напротив? —
Вот где вольница была!

Но и там, сказать, херово...
К Ленинградскому пойдем!
Ну, Ильич, привет-здорово!
У тебя пузырь займем.

Есть тут барышня в аптеке —
Слов худых нельзя сказать.
Мы же в двадцать первом веке,
Нам боярышника взять!

ЖЕНЕВСКОЕ ОЗЕРО

Он смотрит налево и видит: налево
большой водоем под названьем Женева.
Там, верно, утопленник донный лежит,
раз мощная вилка наружу торчит.

И вспомнился пруд под названьем Восьмера,
где тонут в сезон по три пьяных шофера.
Лежит он в Полюстрово (в городе том),
где сам не однажды бухал под кустом.

…И снова Женева, и вновь водомет,
вздымаясь и падая, в очи плюет.

СТАРИК И КОСМИЧЕСКИЙ КОРАБЛЬ

Летит космический корабль,
Антеннами топорщась.
Торчит старик в оконной раме,
Над книгой морщась.

А тротуар зелено-сер,
В фонарных пятнах.
Старик прочел: “Войдите, сэр!” —
Ему приятно.

Есть между ними связь иль нет,
Скажите, дети?
Поэт — на то он и поэт,
За все ответит…

ЗАКАРПАТЬЕ, 70-Е ГОДЫ

Над ущельем нависали глыбы
Прямо у местечка Ясиня.
В горную пастушечью колыбу
Зарулили мы средь бела дня.

Флаг линялый на шесте трепался,
Маялся привязанный баран.
А в колыбе старой оказался
Полый — в смысле пищи — ресторан.

Рта хозяин не раскрыл ни разу,
Только ближе к ночи, под конец,
Выдавил загадочную фразу:
“Надо бы за мясом, в Воловец”.

Потемнели бархатные склоны.
Гей, трембита, грусть-тоску развей! —
Ведь была там девушка Илона
Трансильванских голубых кровей.

Местное винцо текло рекою
(без закуски) пять часов подряд.
И клиентам не давал покою
Вампирический Илонин взгляд.

Был под утро поцелуй опасный,
Лунная дорога до села,
Новый день, похмельный и ненастный
(главная артерия — цела).

Буду камень, как Сизиф, толкать я
Все мои остатние года.
Девушку Илону в светлом платье,
Бочкового “Гроно Закарпатья”
Вкус — не позабуду никогда.

ГРАФОМАН

(Из цикла “Записки литконсультанта”)

Он вежлив был и тих, застенчив, даже кроток,
Всем видом говоря: “Авторитеты чту”.
Он искоса взглянул, добавил теплых ноток,
Вздохнул и попросил: “Позвольте, я прочту…”

Прочел… Я — то да се, в каком лито учился,
Побольше бы читать, Есенин, Пастернак…
Но задохнулся он и враз переменился —
Лег на его чело какой-то жуткий знак.

И — с пеною у рта, а фразы все короче,
И на себе ловлю безумный взгляд его:
“Что мне до этих книг, что мне до этих строчек?!” —
И серое в мозгу клокочет вещество…

БЕССОНИЦА

Вижу во тьме с высоты
Два светлячка сигаретных…
Мне бы туда!

НА ЛЕСОПИЛКЕ

В кучах гниют опилки,
Сарай удавился с тоски.
Парень на лесопилке —
Без кисти левой руки.

Шею набычив упрямо,
Плюет на ужимки судьбы.
Надсадно визжит пилорама,
Отскакивает горбыль.

***

Никому не отвечает —
Ну какой с поэта спрос?
Ходит, головой качает, —
Снег стремительно пророс.

Вот сиди и не чирикай,
Или шлендай взад-вперед.
Щеку дергает от тика —
Тут и водка не спасет.