Для моей неугомонной внучки Марии Печко

Для моей неугомонной внучки Марии Печко
Меня тогда еще не было, поэтому, первое стихотворение в этом сборнике посвящено не мне, а моей маме. Теперь я знаю, почему не-обходимо было, чтоб дед написал второе стихотворение, но теперь не только для мамы, а и для папы. Да и третье стихотворение по-священо не мне, а моим родителям. Но зато следующее – это уже точно мое. И могу даже похвастаться, что оно неоднократно пуб-ликовалось. Почему? Во-первых, мой дед повзрослел, а значит, как говорит бабуля, стал серьезным человеком, стал думать глобально, не просто об одной крошечной девочке, то есть обо мне, а о целом мире.
 ;
Сашеньке
На крошку смотрю, удивляюсь,
как похожа она на меня.
Вот губки, в них я влюбляюсь –
они явно идут от меня.
А глаза голубые – от мамы,
ноготочки ее.
Восхищаюсь, с восторгом, бровями,
мне дорого это лицо,
Где лучшее наше смешалось,
чтоб новая жизнь создалась,
чтоб пела!
Любила!
Смеялась.
Для счастья, ведь, дочь родилась.
Пусть будет она человеком,
чтобы с гордостью жить.
За правдой шагать, как за светом
и душой никогда не кривить.
Ташкент. Июнь 1969 год
       ;
                На свадьбу Ванюше и Сашеньке
Никто не знает,
как рождается любовь.
Как однажды потрясает,
разгоняя в страсти кровь.
Как нежданно, вдруг, мгновенно,
летом, осенью, зимой!
Наступает перемена,
только ойкнешь: «Что со мной!»
Закрутилась, зазвенела,
затрещала жизнь по швам.
И в душе все враз запело.
Раскудрявая девчонка,
кареглазый паренек.
Эх, гуляй моя сторонка,
что за славненький денек!
Закрутилась свадьба в танце.
Тост за тостом поднимай.
Все блеснуть имеют шансы,
песню дружно запевай.
И под возглас «Горько!
                Горько!»
Мы посмотрим молодых,
целоваться могут стойко.
Молодцы!
                Орел – жених!
А невеста, как пушинка!
хлоп в ладоши – улетит.
Посмотреть на них – картинка.
Свадьба радостно бурлит.
Гармонист рванул трехрядку,
каблуки отбили дробь.
Плясовую для порядку,
только ноги не угробь.
Свадьба пляшет и смеется,
свадьба горькую поет.
И жених в любви клянется,
и невеста слезы льет.
Свадьба шумно пролетела,
как одно мгновение.
Свадьба радостно пропела,
а теперь терпение.
В жизни всякое бывает
в веренице дней,
то она с тобой играет:
сто подарков, сто огней...
Ты к огню – и враз очнешься,
где подарок? Он же мой!
То не тем ты вдруг увлекся,
скажем так, не той игрой.
Все бывает в жизни этой,
только нет ее второй.
В единственной, воспетой
оставайся сам собой.
Ты Иван не просто парень.
Ты женат, и голова,
а не вольный ты татарин,
чтоб шутя бросать слова.
Голова! Семьи хозяин!
Благоверная с тобой,
для который ты не барин,
а любимый и родной.
Для нее цветок зимою,
а любовь – так целый год!
Милой, милой, дорогою....
не веди словам ты счет.
И тогда взаимной лаской
тихой, доброй, что нежна,
будешь ты всегда обласкан
у домашнего тепла.
И тебе, хозяйка дома, –
Есть наказ, и не один.
Чтоб не слышать грохот грома,
Будь ты ласковая с ним.
Пусть в тебе весна смеется,
будь приветлива всегда.
Будешь ждать, он не собьется,
если ты к нему светла.
Ты спеши, когда обняться
хочешь с милым поскорей,
ну а если же ругаться, –
отложи на пару дней.
Не вскипай ты враз, мгновенно,
Посчитай хотя б до ста.
Нежной будь и откровенной,
знай, где грань, а где черта.
Ты люби, как милых любят,
но немножечко нежней.
За любовь вас не осудят,
только будьте вы дружней.
Вам теперь одной дорогой
поле жизни перейти.
Чтоб не была убогой
Любовь друг к другу, береги!
Джезказган. Январь. 1991 год
         ;
     Ванечке и Сашеньке посвящается в юбилей первого семейного года
Лиха беда начало.
Пока лишь только год.
Конечно, очень мало,
открыт лишь только счет.
Год первый, очень сложный
в познании себя.
По своему тревожный,
но прожит он не зря.
Конечно, жизнь сложнее,
чем этот быстрый год.
Но стало вам виднее,
что впереди вас ждет.
В дороге очень длинной
надежнее шагать
с женой,
но лишь с любимой.
Любить и доверять.
В дороге очень длинной
твой милый человек
не может быть делимый.
Он твой теперь навек.
Вдвоем дорога краше,
и веселей идти.
Идите, дети наши!
Счастливого пути!
Джезказган. 1992 г.
        Я родилась, люди!
Здравствуй, Солнце!
Здравствуй,
Млечный путь!
Я родилась,
чтобы в мир шагнуть.
Я в большой Вселенной
кроха-человек.
И моей ареной
будет целый век.
Я сегодня кроха,
завтра подрасту,
было бы неплохо
загадать мечту.
Чтобы Мир, в котором
я теперь живу,
был повсюду добрым,
и на всем веку.
Чтобы люди с лаской
встретили меня.
Чтобы в черной краске
не была земля.
Пусть исчезнут войны,
горе матерей.
Что, скажите, краше
ласковых детей?
И зачем нам нужен
детский автомат?
Мир и так загружен
и похож на Ад.
Я родилась.
Люди!
С вами я живу,
что же завтра будет,
я со страхом жду.
Человек шагает –
он опять с ружьем.
Он опять стреляет,
разрушает дом.
Люди разных наций,
да очнитесь вы!
Ведь совсем немного
до большой беды!
Люди разной веры –
Бог един для всех.
И лишенье жизни –
это тяжкий грех.
Я открыла глазки –
Мир такой большой.
Жить бы без опаски
мне своей судьбой.
Я родилась,
Люди!
Я ведь вам нужна.
Жить мы вместе будем,
жизнь ведь хороша?
Джезказган. 1991. г.
Случай, про который рассказывает дед, как он утверждает, взят из жизни. Но приврать моему деду – это раз плюнуть. Поэто-му я с ним не спорю. Во-первых, знаю, что это дело бесполезное, во-вторых, сама точно не помню, маленькая была, а в-третьих, рас-сказ мне самой нравится.
 

       ;

               


                Подарок судьбы
                Рассказ
Внучке Машеньке
; Деда, а я яблочка хочу.
; Яблочка, – хмыкнул дед, сидевший в саду на видавшем виды диване. Перед ним на журнальном столике стояли, лежа-ли игрушечные бокальчики, тарелочки, шкатулочки, которые он, пользуясь редким в это время ярким солнечным днем, по-крывал бесцветным лаком. Вся эта посуда была выточена из дерева на самодельном токарном станке в присутствии Ма-шеньки для ее многочисленных кукол. И теперь дед спешил довести начатое дело, что называется, до ума, да и время отъ-езда домой, пока еще единственной, а поэтому и всеми люби-мой, внучки начинало поджимать.
; Яблочка, говоришь? Так беги в комнату, там на столе в вазочке они давно тебя ждут.
; Нет, я хочу с дерева.
; Опоздала, моя хорошая. Осень, осыпались яблочки. По-раньше надо было приезжать. А сейчас, видишь, и листва поч-ти вся сброшена.
Легкий, по осеннему прохладный ветерок шевелил поредев-шую крону. Нет-нет, да срывался золоченый лист и, кружа, па-дал то на землю, устланную золотым ковром, то на столик, за которым работал дед, а иногда совершено случайно, словно за-блудившись, лист застревал в кудрях деда. Тогда он становился смешным и забавным. Машенька бежала к нему и звонко кри-чала.
; Подожди, дедуля, не шевелись, я с тебя осень сниму.
Дед, стараясь, не шелохнуться, подсаживал внучку себе на колени, и она выбирала из слегка поседевших колец его куд-рей осень и говорила:
; Вот, еще три осени к тебе прилетело.
; Ох, лапушка, а, сколько их уже пролетело.
Балагуря с внучкой, дед еще раз просматривал крону ябло-ни. Машенька тоже задрала свой курносый носик вверх.
Яблоко, одно-единственное, небольшое, но яркое, белое с красными полосками, висело на самом конце длинной ветки. Увидели они его одновременно.
; Яблочко, деда!
; Да, это для тебя оставлено.
; Сорви.
; Как??
; Ну, так, – Машенька вытянула руку вверх, растопырила пятерню и подпрыгнула.
; Да, дружок, у меня не лучше твоего получится.
; А как достать?
; Не знаю, садовой удочки у нас нет, палкой сбивать как-то неудобно. Знаешь, – нашелся дед, – девочка ты хорошая, пригожая, не балуешься, бабушке помогаешь, вот и попроси у яблоньки, чтоб она тебя угостила.
Машенька посмотрела на деда и так же серьезно, как он, спросила:
; Деда, а ты не шутишь?
; Нет, почему шучу? Серьезно. Надо сильно захотеть, сильно об этом подумать и тогда твое желание может испол-ниться.
Машенька, внимательно выслушала деда и, ничего не гово-ря, отошла к забору, где она играла в буфет. На стойке, соору-женной дедушкой, стояли разнокалиберные бутылочки с со-ками собственного приготовления, в печи пекся праздничный торт, специально приготовленный на день рождения дяди Се-режи. «Он – вчерашний солдатик и соскучился по домашней пище, – говорила про него бабушка, – и его нужно хорошо кормить». То, что дядя Сережа вчерашний солдат, Маша зна-ла. У них есть фотка, с прошлого приезда, где она рассмешен-ная, глазки щелки, в шапке-ушанке, съехавшей набекрень, да в громадных черных глубоких сапогах.
Машенька вынула торт из печи, украсила его сначала жел-теньким песочком, потом розовым, затем покрыла тоненьким слоем коричневой жижицы из глины – яблочным джемом по-нарошку. Довольная сделанным, присела. И вспомнила разговор с дедушкой. Яблочко все так же покачивалось на не-досягаемой высоте, Дедушка, конечно, шутил, когда говорил, что нужно хорошенько попросить, и тогда твое желание ис-полнится. И потом, она вовсе не совсем хорошая-пригожая де-вочка. Вчера у бабушки бусы порушила, нечаянно, конечно. Бабуля у нее добренькая, зашла в комнату, посмотрела на пла-чущую от огорчения Машеньку, хлопнула пухленькими ла-дошками около курносого носика, закрыла синие глазки. И за-причитала. «Все, – говорит, – не могу смотреть на плаксу! В чем дело?»
Машенька сразу призналась, что виноват не котенок Кузь-ка, который долго терпел, пока она его пеленала и украшала бабушкиными драгоценностями, но нечаянно перевернутый вверх тормашками, котенок вдруг сильно рванулся и выпал из покрывала, потянув за собой все обилие украшений, тесемка от рывка лопнула, и камушки рассыпались.
; Ну, это разве беда? – зажурчала бабуся и принялась по-могать Машеньке собирать разбросанные по комнате клипсы, брошки и прочую женскую радость. Так они и ползали, считая вслух найденные агаты.
; Один, два, – считать Машенька уже умеет. Потому что она теперь школьница. Только чуть- чуть не настоящая, а под-готовительная. Все у них взаправду. И учебники, и ранец, раз-рисованный зайцами, и домашние задания, только они после обеда спят, ну совсем как в детском садике. Учиться Машень-ке нравится, она и здесь, приехав к маминым маме и папе, де-лает уроки. Рисует в клеточках палочки и кругляшки. После чего, как сказал дедушка, «играет в саду в свое удовольствие». Дедушка у нее тоже хороший и совсем не ругается. Про это у них сегодня серьезный разговор был.
Она, ковыряя слежавшийся песок, сломала лопатку, рас-плакалась. А дедушка говорит:
; Нашла, о чем слезы лить, пошли, сейчас другую лопатку найдем.
Вот тогда она и спросила:
; Деда, а почему меня здесь никто никогда не ругает?
; Ну, во-первых, что толку ругаться. Во-вторых, ты у нас недолгий, желанный гость. А в-третьих, ты не права. Вспомни, как вчера во время обеда я на тебя рассердился за твои капри-зы.
; И совсем не страшно, – подумала Машенька. Дедушка и бабушка у меня очень хорошие, а я – нет. Хотя, конечно, и я хочу быть хорошей, но как-то все не получается.
; Серединка наполовинку, – сказала про нее маме учи-тельница на родительском собрание. – Сидит, пишет, старает-ся, а то вдруг встает, собирает портфель и без спросу на вы-ход, к дверям. Я ее спрашиваю: «Маша Малинкина, ты куда?»
; Играть, Татьяна Николаевна.
; Как играть, сейчас урок. Надо заниматься, писать.
; А-а-а-а, Татьяна Николаевна, надоело. Вы не расстраи-вайтесь, я завтра еще приду.
; Ну, что тут скажешь?! – жаловалась маме учительница.
Машенька загрустила и стала смотреть на осень. Потом, очнувшись, принялась искать заветное яблочко среди ветвей. «Отсюда не видно», – решила она и вернулась к журнальному столику. Но и оттуда яблочко не просматривалось.
; Деда, – уныло и почему-то шепотом сказала она, – яб-лочко пропало!
;Дед отложил кисть и задрал голову вверх.
; М-м-да, – хмыкнул он, – иди и поищи яблочко, оно тебя под деревом ждет.
Машенька побежала в указанном направлении. И тут же раздался радостный возглас:
; Вот! Смотри, смотри, деда! Самое настоящее!
В ее крошечных ладошках яркое яблоко было большим и красочным.
; Ну что тут скажешь? Подарок судьбы!
; Подарок судьбы? – переспросила Машенька.
; Да, подарок судьбы! «Перед приездом дочери был ура-ган, весь плод посбивало, а вот надо же, одно единственное удержалось», – подумал дед.
; А что такое подарок судьбы?
; Ну, это, как сегодня говорят, вопрос очень интересный, Как бы тебе получше, да попонятней объяснить… Тут, Ма-шенька, в двух словах не скажешь. Ну, например, неожиданная удача. Вот как сегодня. Аванс, что ли...
На счастье деда, который, похоже, начинал зашиваться в своем объяснении столь сложного и многопланового понятия, как ПОДАРОК СУДЬБЫ, на крыльцо дома вышла бабушка и звонким певучим голосом стала звать Машеньку.
; Оно, конечно, с подарком ясно, – размышлял дед. – По-дарок, он и в Африке подарок, а судьба? Тут трактат можно написать, многотомный.
Живая, подвижная Машенька мгновенно отреагировала на возможность стать центром внимания взрослых и побежала домой, уже на ходу рассказывая, что она девочка хорошая-пригожая, и яблонька сделала ей подарок судьбы.
Минут через десять пригласили на обед и деда.
Когда он вошел в зал, где за столом собралась вся его се-мья: жена, сын, дочь с внучкой, не было только зятя, но как оказалось, и он не забыт. Яблоко, которое лежало на отдель-ном блюдце – кушать нельзя. Потому что, это ПОДАРОК СУДЬБЫ. И Машенька этот подарок судьбы повезет далеко-далеко в Сибирь для папы, который их ждет с мамой уже вто-рую неделю.
Вот ему-то она и вручит такое непростое яблоко.
; Ну что ту скажешь, – подумал дед. Подарок судьбы. Вы, наши дети, для нас самый дорогой подарок судьбы. Дай-то Бог и вам в жизни такой удачи, как нам с благоверной. И было ему тепло на душе в этот осенний день. От суматохи за обедом, от внимания детей. А может, от излучающего летний зной ябло-ка, Которое было не просто поздним яблоком, а ПОДАРКОМ СУДЬБЫ. Дай Бог, не последним.
Липецк. Октябрь 1998 г.

; Дед,–  спрашиваю я его, – а почему ты в сборник, который решил посвятить мне, напихал столько стихов про зиму?
; Как почему, ты когда родилась? В декабре, а в декабре что? Мо-роз, снег, короче, зима! Значит, зима – твой сезон, но не огорчайся, про весну, и осень, и даже лето тоже есть.
 

         ;
                Зима
Нежданно и негаданно
засыпал нас снежок.
Мне весело и радостно –
зима пришла в свой срок.
Пушистый снег рассыпала,
нет больше черных крыш.
Берег вмиг укутала,
чтоб не шумел камыш.
И люди, возбужденные
морозом, тишиной,
во все и всех влюбленные,
играют меж собой.
Пушинки – ядра белые
режут тишину.
Мальчишки – люди смелые,
не ставьте им в вину,
что вмиг девчат засыпали.
И те визжат, кричат.
Мы разве их обидели?
Зачем столь строгий взгляд?
Идет ко мне, отважная,
на зависть парням всем.
И, как зима, прекрасная,
но счастлив я не тем.
Я рад морозу сильному –
он снега навалил.
Скажу, как другу верному:
мороз всегда любил.
01. 01. 1968 год.
       ;
               

                Первый снег
; Эй, взбесился, что ли! –
дворник мне кричал.
; Дай им только воли, –
вслед он мне кричал.

Я его не слушал,
ловил снежинки ртом,
снег охапкой кушал,
смеясь над стариком.

Бужу я дворик криком:
; Смотрите, первый снег,
сюда бегите мигом,
проснись скорее, Человек!

Из снега «бабу» – мигом,
да скучно одному.
Бужу друзей я криком –
ведь я люблю зиму.

Протопаю по снегу –
я так слова пишу.
В сугроб лечу с разбегу,
снежинками дышу.

И радость бесконечна,
как снежный океан.
Зима должна быть вечно!
Такой имею план.

Снежинки все летают
садятся на ладонь.
И жалко мне, что тают,
теплом их только тронь.


Но грусть, тотчас проходит,
когда гляжу кругом.
А дворник мой все бродит
с метлою и совком.

Напрасны все старания –
снег не победить.
Кругом бело, и здания
всю зиму будут стыть.

Но я зимой доволен,
морозов не боюсь.
В душе я снегом болен
в большой сугроб валюсь.
Ташкент. Армия 1968 год.

Луговые лягушки – снова враки деда, он весь такой, враля. «Таких свет не видел»,– говорит про него моя бабуля, его первая жена (???), которая с ним почти сорок лет мучается. Вот терпение! А бросить его не может, не хочет и никогда от него сама не уйдет, потому что без деда ей и дня не прожить. Скучно. А еще он гово-рит, что стихотворение «Дедуля» я ему ночью надиктовала, а он только записывал. Но я девочка почти взрослая, прижала его к стенке, и он сознался, что написал он, но с моих слов. Поэтому сна-чала наше стихотворение, а потом лягушки.
;
Ох, дедуля-красатуля,
Ох, дедуля, ты чудак.
Шустрый ты у нас, как пуля,
Где ты есть, там кавардак.

От тебя устали очень,
Без тебя нам скучно жить.
Ты любим нам, между прочим,
Перестань финты крутить.

Ох, дедуля-красатуля,
Все же ты неисправим,
Ты такой веселый вруля,
Ты в семье такой один.



Вечно ты взъерошен мыслю,
Вечно что-то воротишь,
То доволен ты судьбою,
То ночами ты не спишь.

Ох, дедуля-красатуля,
Раскудрявый Карабас,
Сорок лет живешь с бабулей,
Успокойся хоть на час.

Вечно ты спешишь куда-то,
У тебя так много дел.
Жизнь навечно полосатой
Твой такой, видать, удел.

Ох, дедуля-красатуля,
Ты такой и никакой,
Но тебя люблю я,
Будь, как есть, и будь собой.
Со слов внучки Машеньки.
       Липецк. Осень 2004 г.
          Луговые лягушки
                Сказка
В некотором царстве-государстве жил лягушонок Кви. Нет, он не был царевичем, да и все государство было небольшое озерцо-болотце. Разлилось оно между вечно шумящим лесом, с одной, и солнечным цветастым лугом, с другой стороны.
Свое детство лягушонок провел, как и все, неуклюжим шу-стрым головастиком. Повзрослев, он стал отличаться от дру-гих тем, что все чаще выбирался то на один берег, то на дру-гой. Его манил и пугал таинственный лес, его привлекала ду-шистая поляна, усыпанная разноцветьем: васильками, одуван-чиками, колокольчиками.
И однажды он решился: «Надо начинать с трудного». Шлеп-шлеп – запрыгал он по направлению к лесу. В лесу вкусных мошек оказалось не меньше, чем на их болотце, а са-мое главное, он познакомился с лесной лягушечкой по имени Ква.
Им было так хорошо, что они ни на минуту не расстава-лись. Жили очень дружно, никогда не ссорились, пока у них не появилось много-много маленьких резвых лягушат.
Ква утверждала, что они родились в лесу, значит должны жить здесь.
; Нет, возражал ей Кви, – моя родина озерцо-болотце, значить дети должны жить там.
Спор был бесконечный, и им посоветовали обратиться к мудрой улитке, которая их рассудит.
Выслушав их, улитка спряталась в свой домик, с которым не расставалась ни днем, ни ночью. Потом, подумав, выгляну-ла и сказала:
; Каждый из вас по-своему прав. Они родились в лесу и знают его, но они не видели озерцо-болотце. Покажите его. Сейчас демократия, они сами решат, какую им выбрать роди-ну.
; Пожалуй, она права, – решили Кви и Ква и повели лягу-шат на родину отца. Дети радовались возможности побарах-таться в воде, понырять.
; Вот видишь, – восторженно воскликнул Кви, – они при-знали свою родину. Наигравшись, они всей семьей выбрались на бережок.
; Ну, что вы выбираете, – спросили их родители.
Но лягушата, не отрывая глаз, смотрели на поляну, усы-панную цветами.
; Мы хотим туда, – закричали дружно лягушата.
Так появились луговые лягушки.

Дед в соавторстве с внучкой Машенькой.
02.02.2002 г.

        ;
         Золотая коза
Подарите мне козу,
Только золотую.
Я ей в бороду вплету
Ленту голубую.

Подарите мне козу,
Только золотую.
Я ей кудри расчешу,
Нежно поцелую.

Подарите мне козу,
Только золотую.
Для нее я накошу
Травку луговую.

Подарите мне козу,
Только золотую.
Я червонцев надою –
С вами попируем.

Подарите мне козу,
Только золотую.
Жизнь сначала я начну,
Бешено крутую.

Подарите мне козу,
Только золотую.
Я богатого найду,
В неге, заворкую.

Подарите мне козу,
Только золотую.
Я ей песенку спою
Про любовь большую.


И зачем же мне коза,
Даже золотая?
С ней такая кутерьма –
Барыня такая!

И не нужно мне козла,
Даже золотого.
Полюблю я молодца,
Только не крутого.
8 марта. 2004 г.
                ;
      Счастливый билет
Дал мне кондуктор счастливый билет.
Примета такая, должно повезти!
Возьму для любимой я нежный букет
И объяснюсь ей в любви.

2004 год
         ;
       
 Золотое яблоко
                Сказка
; Дед, расскажи сказку!
; Сказку?
; Да, сказку, нескучную.
; Нескучную, – тянул дед, явно не имея настроения на столь длительное времяпрепровождение.
; Да-да, не книжную, а интересную, как в тот раз.
; Ну, оживился дед, как в тот раз – нет ничего проще. Лежи и вспоминай и делов- то всего! Чай, не забыла, какая сказка бы-ла в тот раз?
; Ох, и хитрющий ты у меня, дед.
; Это почему хитрющий? Дед как дед!
; А вот и хитрющий, и бабулька про тебя так говорит.
; Бабулька? Да она сама – хитрец великий, каких свет не ви-дывал, – подхватил зарождающийся спор дед, пытаясь на этом закончить вечернее бдение около засыпающей внучки и побы-стрее удалиться на веранду, заварить чайку, да выкурить сига-ретку.
; Нет, дед, это ты чудак и хитрец немалый, каких белый свет не видел. Все! Давай сказку! Длинную и интересную!
; Да где же я ее возьму?
; Вот здесь!
Подпрыгнула внучка и ткнула указательным пальцем деду в широкий лоб.
Дед почесал затылок, разгребая крупные кольца поседев-шей шевелюры, словно собирался из башки пятьдесят девято-го размера достать новую, никем и никому не рассказанную сказку.
; Ну ладно, – согласился дед. – Давай так. Ты тихонечко по-лежи, настройся. Сказка будет длиннющая, на всю ночь, а я пока пойду чайку себе поставлю, да сигаретку выкурю. Хоро-шо? Договорились? – бодро воскликнул дед, в надежде, что, придя через пять-десять минут, застанет набегавшуюся, ус-тавшую от детских шалостей внучку спящей.
; Ох, дед! Ты самый хитрый дед. Но на этот раз ты не угадал. Свет не выключать! Я с куклой, тебя буду ждать.
Внучка вытащила из-под одеяла раздетую ко сну длинно-волосую пухленькую куклу Дашеньку и приготовилась в игре с ней коротать время, выпрошенное дедом.
; Вот же бестия! Огонь, а не ребенок, – добродушно ворчал дед, хлопоча на кухне. Внучку он любил, да иначе и не могло быть. Это подвижное, находчивое, даже талантливое создание была любимицей всей семьи. А что, школа с шести лет, музы-калка. А стихи, по-детски немудреные, но есть сюжет, смысл. А это и есть основа творчества. Да, сказку… Ну ничегошеньки в голову не лезет! И бабулька на репетиции задерживается, будь она неладна. Ну, ничего, прорвемся, что-нибудь приду-маем по ходу дела.
; Дед? А у нас в саду ежики есть? – встретила вопросом вхо-дящего деда внучка.
; Вот те раз, конечно есть! Я как раз хотел тебе о них расска-зать.
; Правда?
; Ну, когда тебя дед обманывал? Вот, слушай. Жили-были в заброшенном саду ежи. Один ежее другого. Того, который был ежее другого, звали Ёшкой. А ее звали Ёжечкой.
; А как это, один еж ежей другого?
; Не перебивай! Слушай, потом поймешь. Сам еще толком не знаю, – подумал про свой неожиданный каламбур дед
; Ну, так вот, были они очень дружная семья. Дружно, целый день спали в дровяном сарае и дружно выходили по ночам ловить мышей, а ближе к осени собирать яблоки для длинной, снежной зимовки. Ведь у Ёженьки и Ешки были маленькие ежата, которых нужно было не только воспитывать, но и кормить. Ежики были трудолюбивые, но сад старый, за-брошенный, слабо плодоносил, и им все труднее было загото-вить запас на долгую зиму. Вот и в эту осеннюю ночь они, фыркая от радости, что ночь такая лунная, отправились в сад собирать яблоки. Уже к утру, весьма приустав, они останови-лись под самой любимой яблонькой. Когда-то очень давно Ёшка и Ёжечка познакомились под этой яблонькой. Она все-гда им дарила крупные, сочные и красивые красные с белыми полосками яблоки. И хотя в этом году она отдыхала от уро-жая, они, чтобы не обидеть, не обходили ее стороной. Вот и сейчас, пофыркивая, вели разговор о предстоящей нелегкой зимовке, о том, что нужно искать другой сад, более богатый на урожай. Надо бы, но так не хотелось срываться с насиженного места, где знакома каждая тропинка, травинка, все здесь зна-комое и родное. И собаки деревенские, и мальчишки их не тревожат. Живи и радуйся. Но радоваться можно, когда туго набиты закрома, а в этом году…
; Ой! – вдруг фыркнул Ешка.
; Что с тобой?
; Посмотри, что такое тяжелое упало на мою спину.
Ёжечка взглянула и радостно фыркнула.
; Ой, какое большое, красивое яблоко нам подарило наше любимое дерево! Так горит огнем, как золотое! Пойдем скорее домой, пока не рассвело.
Ёшка, натруженно фыркая, засеменил за Ёжечкой, которая почему-то отбегала то вправо, то влево, пялила свои глазки-бусинки на тяжелый груз и, не обращаясь к Ёшке, фыркала и все торопила его.
; Поторопись, мой колюченький, – а сама все быстрей семе-нила домой.
Ёшке самому давно не терпелось посмотреть на добычу, увидать, чему так восхищается, удивляется, а может, пугается его милая половинка. Но сбрасывать груз, который так удачно и устойчиво укрепился на его очень ежистых иголках, не решался. Ведь наколоть яблоко ох как сложно! «Придется по-терпеть до дома», – решил Ёшка. И был несказанно удивлен. Уже на пороге, по мере его продвижения, в комнате станови-лось все светлее. Нетерпение Ёшки заставило его остановится и не идти в кладовую, куда обычно относилось добытое за ночь.
; Докачу, – решил Ёшка и свернулся клубочком. Груз шумно скатился, освещая самые отдаленные углы. Ёшка присел ря-дом с Ёжечкой, которая все еще продолжала таращить свои глазки-бусинки на сказочное яблоко. Несколько минут они сидели молча. Потом Ёшка решительно подошел к яблоку, намереваясь попробовать его на вкус. Но не тут-то было! На поверхности остались лишь тоненькие полоски от его острых зубиков.
; Мда, – фыркнул Ёшка и вернулся к Ёжечке.
Вобщем-то, он догадался, что подарила им старая яблоня, но вслух свою догадку говорить не стал, давая время и воз-можность супруге понять и оценить, владельцами какого бо-гатства неожиданно стали они. С золотом им приходилось встречаться. В прошлом году они нашли монетку, которая оказалась золотой. В тот раз они отдали ее знакомому волку, он сходил на базар, купил себе полбарана, а им пару корзин сушеных грибов.
; Ой, дед! Да перестань врать! Как это волк может сходить на базар?! Его собаки разорвут, люди палками забьют! – закрича-ла внучка, не вытерпев откровенной трепотни деда.
; О! Боже мой! Цензор! Е - Мое! В сказке все может быть! Ну, в мужика он обернулся. Купил барана, осла, на него по-грузил корзины с грибами и привез. Теперь ясно?
; Теперь ясно, примирительно ответила внучка, – так бы сра-зу и сказал. Давай дальше.
; А здесь, – размышлял Ёшка, если разрезать на пластинки, сколько монеток будет? Ура!!! Мы спасены от голодной зимы. Еще и другим ежам поможем.
И вместе с проснувшимися ежатами, всей дружной семьей, пустились в пляс, стали водить хоровод вокруг золотого ябло-ка.
Рано утром Ёшка вышел на полянку и стал ждать сороку. Она всегда спозаранку прилетала и рассказывала лесные ново-сти, правда ее новости были больше похоже на болтовню, у людей это называется сплетни, но любители послушать ее всегда находились. Те же сороки, только помоложе, зайцы, – те пореже, и прочее население, кому делать нечего. Даже кро-ты, не взирая на великую опасность для жизни, выбирались из своего подземелья. Кстати, через эту самую сороку можно бы-ло, как по почте по всей округе, передать любое сообщение приятелю, знакомым или приглашение для родственников на день рождения. Одна беда: что ни скажешь, даже по большому секрету, будут знать все, даже, кому это вовсе и знать не надо. Один ушлый заяц по прозвищу Стихоплет, из соседнего леса, что за большим оврагом, сразу за озером, живущий около трех дубков, написал про сороку стихотворение, которое так и на-звал – «Болтунья». Сорока вначале обиделась: «Все-то я вам по большому секрету рассказываю, а вы – болтунья. Вот пере-стану стрекотать, и ничегошеньки Вы не будете знать!»
        ;

             По секрету
Прилетела сорока
и села напротив.
Смотрит так строго,
сказать что-то хочет.
Чуток помолчала,
но это недолго.
Потом затрещала,
Громко и звонко.
Торопится сразу
мне все рассказать.
Наверно, о важном,
но трудно понять.
Хвост оттопырив –
восклицательный знак.
Слушай тайны большие,
пока нет здесь зевак.
Для меня одного
сорока трещит.
Наболтает всего,
заспешив, улетит.
Чтобы новость свою
растрезвонить повсюду.
По лесам и полям,
и прочему люду.
Но делать нечего, другой возможности вызвать волка нет.
Ёшка точно рассчитал время и застал сороку одну. Она только прилетела и чистила перышки, чтобы выглядеть перед слушателями опрятной и элегантной. Ёшкина просьба сразу заинтересовала сороку.
; Волка? А зачем он тебе? А что случилось? И еще очень много глупых и навязчивых вопросов задавала сорока. Ёшка, как мог, выкручивался, стараясь сохранить саму тайну золото-го яблока. Вконец уморив ежа, сорока шепотом пообещала, что все сохранит в большой тайне и лично передаст волку просьбу Ёшки заглянуть на огонек.
Не прошло и сорока минут, как пробегающий из соседнего леса заяц, мимоходом, на минутку заглянув к Ёшке, тоненьким голоском пропищал:
; Что, большой клад? Шесть сундуков, и все золотом?
; Какой клад! Так, монетка, как и в том году, – расстроенно отфыркивался Ёшка. Заяц понимающе хлопал длинными уша-ми, заговорщически подмигивал косым глазом.
; Ну-ну, понимаю, молчок, одним словом. – И затрусил дальше.
После обеда, наконец, появился сам волк.
; Ну, что тебе? Всю округу всполошил, из седьмого леса к тебе прибежал. Неужто правда сорок сундуков золота? Такого и кротам не удавалось.
; Господи помилуй! – взмолилась Ёжечка, – да с чего ты взял?
; Вся округа гудит.
; Ох, сорока, не зря ее прозвали Радио, вот бы ей хвост об-щипать! – вконец рассердился Ёшка.
; Ну да ладно, не на блины же ты меня звал. Выкладывай, о чем забота.
; Нет, не на блины, но есть одна забота. Тебе прок, и нам польза.
; Не крути, говори яснее, – сказал волк.
;Да все то же, но только побогаче.
; Хорошо, рассказывай, показывай и говори, что вы желаете.
; Да что мы желаем! Все в твоих руках и на твоей совести. Сами что мы можем сделать? Ничегошеньки! А так, с твоей помощью, и тебе выгода, и нам подспорье, и соседям подсо-бим – зима длинная, все подметет.
; Ну что, – выслушав ежей, сказал волк, – Подарок вам Яб-лонька шикарный сделала. Вы хоть и рыхлите почву у ствола, но в благодарность проявите старание. А золотишко я опреде-лю. В обиде не будете. Меня, Волка, Козлом еще никто не на-зывал. Вашим вопросом займусь, все сделаю, но пару дней на это уйдет – уж больно товар крупный. Тяжеловато сбыть бу-дет. Ну, пока, не горюйте!
Подхватил волк золотое яблоко и был таков.
; Ох, а не обманет? – запричитала Ёжечка.
; Да нет, не должен. Слыхала, как он про козла говорил? Это у них, крутых, вроде страшной клятвы. Выкинь дурное из сво-ей головы. Будет, не будет нам удача, а сидеть сложа руки все равно нельзя. Дело к ночи, надобно отдохнуть чуток, после та-кого шебутного дня.
А новости про волка они от той же сороки на следующий день узнали. Мол, шатался волк по сельскому базару, ничего не продавал, ничего не покупал, а назавтра, подался он на большой городской базар. На седьмой день прилетела сорока встревоженная. Хвост, как восклицательный знак оттопырила, трещит Радио, что – толком и понять невозможно. Вроде как едет волк на телеге, груженной корзинами, овечек дюжина, а рядом с волком мужичок в картузе задрипанном. Едут, разго-варивают, а о чем – разобрать трудно.
Испугались этой новости Ёшка и Ёжечка, особенно про мужичка: «А он зачем? О нем, вроде, с волком уговора не бы-ло».
А дело было так! Долго ходил волк по сельскому базару, приценивался. Товар-то не шуточный, продавать задешево не хочется. На селе такого богача сыскать не удалось, вот и по-дался на свой страх и риск волк в город.
Там-то и встретил, не то на беду, не то на счастье свое, го-родского богача- скрягу и хитреца в одном лице, по прозвищу Жлоб. Долго торговались, семь самоваров чая испили, но уда-рили по рукам. Отдал Жлоб волку мошну с червонцами, а волк Жлобу золотое яблоко. Волк стал домой собираться, да покуп-ками загружаться. А Жлоб идет домой, да все на яблочко по-глядывает, да радуется: «В три-дешево купил! Эх, надо было еще поторговаться». Любуется покупкой: «Ишь как искусно сделано, и хвостик как настоящий, и рисунок, только в золо-те». И осенило тут Жлоба, что яблоко – не дело рук человече-ских, а порождение золотой яблони. Вот только где это ябло-ня? Как вкопанный встал Жлоб посреди улицы, все обходят его, объезжают на телегах, толкают, ругаются, а он никого не видит, не чувствует – соображает. И пришла ему мысль ко-варная: нужно узнать, где растет золотоносная яблонька, надо выследить, куда мужик с базара поедет. Вот только образину свою поменять необходимо, чтобы продавец яблока не узнал его.
Сказано-сделано. Заскочил он к брадобрею.
; Стриги бороду быстренько, – кричит он цирюльнику.
Домой прибежал, вызвал работника. Явился работник вскорости. Молодой, красивый, да одет бедненько. Да оно и понятно – у Жлоба особо не раскучерявишься.
; Раздевайся! – кричит Жлоб. И сам раздевается. Не поймет работник, в чем дело.
; Раздевайся, я твои шмотки надену!
; А мне что, голому по двору расхаживать?
; Мое накидывай!
; Что, меняться изволите?
; Меняться, меняться!
А про себя думает: «Приеду – все сниму».
; Да, женушке моей скажи, пусть без меня управляется. Да и ты тут от дел не отлынивай! Что хозяйка пожелает – все ис-полняй!
И дворами скорей на базар. Смотрит, а мужик, что яблоко ему продал, корзины на подводу грузит. Тут Жлоб помочь ему вызвался, да в разговоре узнал, в какую сторону мужик путь держит. И оказалось, что Жлобу в ту самую сторону ну край как надо. Как репейник пристал, никак не отвяжется. «Ну ладно, – думает волк, – вот доедем до нашего леса, да обер-нусь самим собою, так он сам стрекача даст, а так, может, и дорога повеселее будет».
И поехали волк со Жлобом до деревушечки Потешки, ко-торая за четырьмя лесами, за тремя озерами, за двумя лугами стоит давно, одна-одинешенька. Едут, а Жлоб все свою тай-ную мысль держит выведать про золотую яблоньку. Да так хитро разговор повел, что за длинной дорогой, да за пустым разговором выведал он всю правду. Догадался он и с кем ря-дом сидит. Испугался и, проезжая последнею деревеньку, по-жалился, что живот сильно приболел от тряской дороги, мол, останусь подлечиться у кума, да и спешить ему особо некуда, и был таков.
И длинная дорога кончается, к концу дня доехал волк до заброшенного сада. Выгрузил корзины для ежей, своими по-купками похвастался. Все очень довольные, все в прибыли.
; Ну, вот, – говорит волк, – согласны с раскладом и заку-пом, тогда своим богатством распоряжайтесь сами, а у нас у волков свой праздник. Через сороку я всю свою родню в тре-тий лес пригласил. Так что, будьте счастливы.
И уехал.
Легкая на помине, дюже любопытная сорока тут как тут. Все оглядела, все прощупала и задание от наших ежиков получила. Тот, который поежее, наказал оповестить всех ежиков в округе, что приглашаются они на праздник к Ёжечке и Ёшке, всем бу-дут вручены подарки, грибы и сладости разные. И тебе сорока, за старания гостинец полагается.
Тут бы и сказке конец, а кто слушал молодец. Но нельзя сказку заканчивать, пока все действующие лица не определе-ны.
Сначала расскажем про Жлоба. Долго он трясся от страха, но жадность оказалась сильней. Взял он топор большой да острющий и темной ночью пробрался в сад заброшенный. Все, как волк описывал. Не может быть обману, вот она золотонос-ная яблонька, не беда, что яблок нет, вон листочки золотом налиты, да и ствол золотой, толстенный. И все мое! Не-наглядное золото! Богатство мое несметное! Схватил Жлоб топор и пониже, где самые корни, чтоб золота больше доста-лось, да ударил со всего маху. Посыпались листья, но не золо-том осени, а градом железным засыпало Жлоба. И только под утро растаял град. Ни Жлоба, ни топора его страшного, только зарубина на яблоньке, как память, – не жадничай.
 ; Никого не забыли? Ах да, про работника. Идет он по двору одетый в наряды богатые, красивый и радостный, что увидит хозяйку любезную и передаст поручение, что от Жлоба поручено. Скажет он ей: «Поручено Вам, хозяюшка милая, чтоб Вы, без него управлялись. А мне наказ, от дел не отлыни-вать, Ваш интерес повсюду блюсти. Исполнять Ваши шало-сти».
Посмотрел дед на внучку и понял, что конец это длиной сказки он рассказывал самому себе. Кукла Дашенька и внучка Машенька уже видели другую, сонную сказку и, дай бы Бог, добрую. Ну да ладно, все разминка для мозгов.
Свободный сокол. 2002 г.
          ;
Я с лесной опушки гномик.
У меня здесь кроха-домик.
Рядом лес шумит листвой,
И лесовик там с бородой.
Мы пока с ним незнакомы.
Мы ночные люди-гномы.
Лесовик же ночью спит,
ну а днем в лесу шумит.
; Кто здесь веточку сломал?
Разве ты сосну сажал?
Кто-то бросил сигарету:
лес сухой, и дело к лету.
Ох, намается за день,
ночь придет – и он за пень.
И будить нам жаль его.
Крепко спит, в лесу темно.
Мы теперь по лесу бродим
и порядок в нем наводим,
Чтоб расцвел ночной цветок.
Ах, прижало лепесток,
Потерпи, дружок, поможем
и росу в цветок положим.
А к утру скорее в дом.
Ну никак с лесовиком
чаю вместе не попьем.
Деревушка Малей. 2 мая 1995 года.
            Прогулка по берегу моря
                Рассказ
Смуглая нарядная девочка лет семи, осторожно переступая, шла по бордюру, настойчиво протягивая идущему с ней маль-цу руку.
; На, держи. Иначе я могу упасть в море.
; В какое море?
 ;Ну как, в какое море? – вопросом на вопрос отвечала она ему, – Вот в это, – широким жестом показала она на серый ас-фальт. – И мы с тобой идем по высокому берегу. А внизу глу-бокое, глубокое море. Ты ведь не хочешь, чтоб я туда упала?
; Я не видел моря, – прервал ее тираду малец.
; Как не видел? – удивилась девочка.
; Не видел? – упорно стоял на своем мальчишка.
; Не видел настоящего моря? – все еще не веря в такой ка-зус, допытывалась девочка. И кораблей не видел?
; Не видел,; упорно стоял на своем малец. ; А какое оно, море?
; Большое.
; Боль – шо-о-ое? – недоверчиво, нарастяжку повторил малец.
; А еще какое?
; Мокрое, – начиная раздражаться таким непонятливым кавалером, коротко отрезала девочка.
; Да? Как вода?
; Да, да, – обрадовалась она, что наконец-то ее начинают понимать. ; Да, как вода в ванной, только в большой.
; А у нас нет ванной.
; Ты живешь в общаге?
; Да, меня мама купает в тазике.
; Тебя как звать?
; Никитка.
; Ой, Никитка, какой ты непонятливый, слушай. Море, как большой, ну очень большой тазик.
; Большой, большой?
; Да, очень большой, можно утонуть. Смотрел киношку по видику, как там тетя с дядей целуются и тонут, и корабль тоже тонет?
; Большой?
; Большой и красивый.
Из подъезда пятиэтажки выскочил взъерошенный рыжева-тый мальчуган, мгновенно, даже не замочив ноги, пересек ог-ромное море и подбежал к мирно беседующей паре на высо-ком берегу бескрайнего моря.
; Во, у меня котенок, – бесцеремонно вмешался в компа-нию конопатый.
Море вздохнуло, колыхнулось и превратилось в обыденный серый, грязный асфальт. Все трое стали рассматривать котен-ка.
; Смотри, ноготочки, – сказал малец.
; Не ноготочки, а коготочки, – поправил его рыжеватый.
; Смешной какой, глазки узенькие.
; Это он от света прячется.
; Борька, мерзавец, неси Муську домой! – раздался визг-ливый, с прокуренной хрипотой голос. Из открытого окна верхнего этажа общежития торчала лохматая, неприбранная, такая же, как у Бориса, рыжая голова. ; Вот я тебе дам! Толь-ко вернись.
; Бэллачка!.. Мы уезжаем, быстрей в машину, – раздался призыв с другой стороны.
; Ну, все мужики, мне пора. Мама зовет. – Девочка встала с корточек, поправила складочки шикарного платьица, соби-раясь уходить.
; А мы еще у моря по обрыву гулять будем? – спросил малец, глядя на Бэллочку широко распахнутыми васильковы-ми глазами, ожидая непременно утвердительного ответа.
; Не знаю, может быть, – бесцветно ответила она. И, сделав ладошкой прощальный жест «Чао!» побежала к маши-не.
Белый, блестящий «Ягуар» беззвучно набирал скорость и, совершенно не чувствуя упругой соленой волны, исчез за го-ризонтом моря, которое такое большое… Даже больше самого большого тазика.

Стихи про времена год, вписаны для разрядки, как и мои рисунки, выполненные на компьютере в раннем детстве. Ну а стихи, их можно читать, а можно выучить наизусть, как говорит дед, чтоб не скучно было.

          Поздняя осень
Накидала осень золота,
засыпав мою тропу.
Не пройду я по ней без шороха,
жаль приминать траву.
Листочек нежно откованный
в зубчиках острых края.
Ярким летом рисованный,
застывший теперь без тепла.
И кружит он, березою сброшенный,
и летит, покидая дубок.
И лежит на тропе, неухоженный,
доживая последний свой срок.
Тоскливое небо плакучее
прижимает дождями листву.
Зимний ветер все чаще над кручами
безжалостно рвет красоту.
250 км. Ю.Ж. Д. Ноябрь. 1994 г.
           ;
        Зимний лес
Хвойный лес повеселее
зимой опрятнее одет.
Ель в лесу, звеня, хмелеет,
на елках пышный снег.
Он везде, повсюду
прикрыл увядшую траву.
Изгнал осеннюю он скуку,
навел в лесу он чистоту.
А еще слепил скульптуры.
Ишь, медведь, урча, стоит.
Верблюжонок белокуры
 ; Ой, смотри, косой бежит.
Как прижал к спине он уши,
чтобы скорость не терять.
Знать, лиса здесь близко кружит,
вот ее бы увидать.
                ; Глянь, синички на рябине
красну ягоду клюют.
Что за чудная картина:
лоси парочкой бегут.
Зимний лес!
Ведь это сказка!
Не бери с собой ружье.
И тогда лес встретит с лаской,
ты смотри, здесь все твое!
Снег.
         Сосенки.
                Птицы.
                Звери.
И морозец на ветру!
Ты чуток себе отмерь,
позже я сюда приду.
Не сейчас, но все ж, однажды
В зимний лес приду опять.
Знаешь, друг, как это важно –
лес душою понимать.
Ст. Дон. Декабрь 1994 г.
Говорю деду, а почему стихотворение про бабулю Надю, мою самую любимую, (правда, другая бабушка Аня уже ушла, но я помню ее и очень, очень плакала, помню и люблю до сих пор, а за эту я все-гда заступаюсь) не имеет названия? Но дед у меня, такой хитрю-щий, всегда выкрутится: «Как, – говорит, нет. Да я его вынес на обложку книги, вот читай: «Тридцать лет или признание в люб-ви». Видала? Вот то-то и оно, правда, лет уже больше». И, доволь-ный, в усы фыркает. Вот такой дед. Ну что с него возьмеш?!.


Экспромт, написанный по случаю выступления
Надежды в Нижнем парке с партией Лизы из оперетты
«Моя прекрасная леди»
Овации звучат!!!
Зал беснуется в восторге!
Виват!!!
            Любимая!!!
                Виват!!!
Смотри! Столпотворенье на галерке.
Такой успех!
Такая радость!
Ты покорила песней всех,
Постигнув Божью благость.
Талант.
            Господь не поскупился
И отпустил тебе его сполна.
Видать и я не зря молился
С утра и допоздна.
Ты соловей,
                ты Божья пташка.
Ты радость для меня и для людей.
Твоя душа, как песня, нараспашку,
Шагай и пой, с тобой нам веселей.
7 мая. 2002 г.

               $
               

             


            Доллар               
                Рассказ
На крыше дома надоедливо трындычала сорока. А в амбаре канючил Славка, торопя своего двоюродного брата.
; Ну, долго тебя ждать? На электричку опоздаем.
Сергей чертыхался и, не зло матерясь, вытаскивал из-под ларей мышеловки.
; Одолели, проклятые!
; Кота заведи, дешевле будет.
; Ну, это как сказать, – парировал Сергей.
Вообще, с котами им в последнее время почему-то не вез-ло. Пушистый, дымчатый, вальяжный Маркиз, прозванный так за белую шикарную манишку во всю кошачью грудь и бело-снежные, по первый изгиб на лапках, перчатки, так и не встре-тил свою двенадцатою весну. Любвеобильный кот, потеряв-ший в рыцарских поединках изумительно красивый изумруд-ный глаз, неожиданно для всех сыграл в ящик.
Но кошка или кот в сельском доме – не просто забава, это – социально-продовольственная программа.
Срочно взятый на освободившееся, вакантное место у сосе-дей котенок оказался настолько хил здоровьем, не то что по крыше прогуляться, он и своей первой мышки не успел отве-дать. Так и сдох, как монах в своей келье, свернувшись клу-бочком, в коробке из-под обуви, задвинутой под АГВ.
Маманя, женщина впечатлительная, да и несколько суевер-ная, сказала: «Все! Больше никаких котов. Две смерти в доме – это уже много».
Так появились мышеловки. Оператором этих орудий смерти безоговорочно и бессменно, как у партийных лидеров, был на-значен Сергей.
Ну а поскольку характер у мальчишки совершенно незлой, даже жалостливый, пойманных мышей он не убивал, а выбра-сывал их на крышу бани, приговаривая: «Там живи, в дом не ходи». Но однажды! Тут-то и создался альянс, или коопера-ция, или еще как хотите назовите, но процесс пошел.
Испуганных мышей, очумевших от столь резкой перемены среды обитания – «из тьмы да, на свет божий» – стала ловить сорока. И такое сотрудничество продолжается без малого третий год. Она и гнездо свила рядом, на груше.
; Пошли кормить.
; Кого, кота? – не удержавшись, чтоб не подковырнуть, спросил Славка.
; Увидишь, пошли.
Выйдя на двор, Сергей сноровисто вытащил первую мышь за хвост, пронзительно свистнул и метнул мышку на крышу бани. Сорока, поднятая свистком по тревоге, мгновенно поки-нула гнездо, буквально в секунды, на лету подхватила мышь и взлетела на дерево. Немного посуетившись, она вновь устре-милась к мальчишкам. Вторая и третья мышь, проделав, что и первая, похожую траекторию, оказались в гнезде сороки.
; За что кормишь дармоедку?
; Это как сказать, – дармоедка. Она не дармоедка. Труже-ница. Сейчас покажу, что она натаскала.
; Целый музей ненужных вещей, – зарифмовал Сергей.
В своей комнате он выдвинул нижний ящик комода. Там навалом лежало несколько пар очков, более дюжины зажига-лок, кольца, брошки, механические, электронные часы.
; На, дарю. С того года лежат. Батарейку поставь и носи на здоровье. «Ситезен». Сорока принесла.
; Ладно, шиздеть-то.
; Не веришь? Не надо, – сказал Сережа, задвигая ящик на место.
; Правда, новые, – мычал Славка, рассматривая часы.
; Бери, бери, – великодушно делал подарок сорочий хозя-ин, – у меня еще есть.
; Ох, врешь-то, – все еще не веря, тянул Славка. – Ну, хо-рошо, а где музей нужных вещей? – спросил, хитро прищу-рившись, он.
; Вот, – ответил Сергей, включая лазерный проигрыватель с двумя колонками. – Что хочешь послушать?
; Ну, братан! Ну, трепло! Ну, загнул! – заводился Славка, на всякий случай пряча полученные часы в карман. – Так она тебе и принесла маг в коготочках, колонки в клювике. Пижон! Пошли! На электричку опоздаем.
; Нет, теперь ты подожди, – рассердился Сергей . – Вот смотри,– он раскрыл шкатулку, принесенную из матери-ной комнаты. Ну какой в наше время уважающий себя маль-чишка в одиннадцать лет не отличит золото от позолоты.
Да, спорить было нечего. Несколько, правда, беспарных се-режек, пара цепочек, кольца, и все – настоящее золото.
; Вот так, каждую осень, в аккурат и птенцы встанут на крыло, я в свой день рождения собираю грушу и заглядываю в гнездо. Всегда что-нибудь есть. Не веришь – у своей тетки спроси. Когда я в первый раз принес золотое кольцо, мамка чуть в обморок не упала. «Пошли к участковому и находку сдадим», – говорит.
; Она что, того?
Дядя Женя, родной брат отца, также ей сказал: «Такая уда-ча, как у вас сложилась, на тысячу сорок одна приходится, ты лучше продай безделушки, да мальчонке безделицу с пользой купи на память».
; Мать, кстати, у вас в городе вторую неделю бастует.
Антонина Дмитриевна действительно с группой учителей пикетирует здание областных толстопузов, требуя законно за-работанных денег за несколько прошедших месяцев, а по ве-черам приходит ночевать к ним домой, где все ее любят и очень уважают. Да и есть за что. По окончании педагогическо-го, получив распределение в сельскую школу, она так прики-пела к ней всем сердцем, что и после трагической смерти му-жа, уроженца этого села, тоже учителя, но математики, она, похоже, на всю жизнь решила остаться здесь, хотя возмож-ность уехать в город, выйти еще раз замуж была. Но, имея твердый, непреклонный характер, она полностью отдалась ра-боте, став за эти годы директором школы, отдавала ей все своё время, при этом строго, как это делал бы отец, растила и вос-питывала Сергея.
; Так что, – решил про себя Славка, – обязательно уточ-ню.
Мальчишки лихо докатили до станции груженный сельскими гостинцами «Максим» – так дядя Женя называл двухколесные тележки, а везущих их – пулеметчиками.
Однажды, побывав в Москве, а попал Дядя Женя туда как раз в пору модернизации мешочников, смеясь, рассказывал: «Вышел на площадь, смотрю, очки запотели, ничего не видно, ничего не пойму. Революция что ли? Все спешат. Катят за со-бой по «Максиму». А некоторые – аж по два. Ну, думаю... Во, как кур в ощип попал. Надо домой скорее. В Липецке-то по-тише».
В электричке Славка успел подремать и помечтать, глядя на мелькающую за окном лесополосу и гомонящие в ней стаи воронья.
; Ну, – думал он, – чем около киосков отираться и соби-рать наклейки, лучше организую в своем дворе ЗАО или ООО, а какая разница. Главное, по гнездам – и к цыганам. Во! Разбо-гатеем, а я – тем более. Как-никак. Президент фирмы,
Вечерело, когда электричка смачно прокричав, выплеснула из своего чрева на перрон всех прибывших в славный град.
Не успел Славка, волоча свой «Максим», и трех шагов пройти, как городская ворона, а может не ворона, а может быть, сорока, посадила ему на левое плечо «белую мету уда-чи». Но Славка машинально смахнул ее. Все его внимание бы-ло сосредоточено под ноги. Он был предельно внимателен и занят одной серьезной мыслью: «Эх, найти доллар, нет, де-сять, а лучше...».
Сентябрь. 1998 г.



                ;

          НОВОЛУНИЕ
Месяц бойкий, молодой
рожки к небу задирал.
Увлечен он был игрой –
небо черное бодал.


Веселясь, боднул звезду.
На рожок ее поймал.
А других он на лету
в небе лихо растолкал.

                Чехарда на звездном небе.
Звезды так и сяк висят.
Есть большие, ярко светят.
Есть шумливые, бузят.

Ох, как трудно соглашаться,
коль ты месяц молодой,
что земля должна вращаться
и тянуть тебя с собой.

Так и хочется брыкнуться.
Оторваться, улететь.
Солнца главного коснуться,
по вселенной пролететь.

Чтобы все повсюду звезды
говорили про меня.
Прилетая к звездам в гости,
глянуть гордо. Свысока.

Тут ползешь по небосклону,
отражая чей-то свет.
И характер неуемный,
весь задор, сойдет на нет.



Новолуние промчится
стану толстый я собой.
Перестану я искриться,
стану просто я луной.
            Елец. Август. 1994 г.
 
             ;


  Как быстро растут девчонки.
Вчера еще жались в сторонке,
Пропуская драчливых ребят,
Сегодня им шпильки пустить норовят.
Как быстро растут девчонки.
Мы смотрим девчонкам вдогонку.
Есть стать, и походка, и жест.
Все, как у милых невест.
А глазки, а глазки блестят,
Того и гляди соблазнят.
А сколько истомы во взгляде,
А сколько кокетства в наряде.
Как быстро растут девчонки.
Устали стоять в сторонке.
Посмотрите крошке в глаза,
Там ярость, любовь и весна.
Я конечно, немного шучу
И немножко, как старый, ворчу.
По земле наша смена идет –
Смеется, танцует, поет.
Всевышний, дай им тепла.
Пусть юность их будет светла.
                г. Чирчик. Декабрь. 1991. г.

                «Баскервиль»
               
                Рассказ
Время тянулось утомительно медленно. От нечего делать, дожидаясь маршрутного автобуса, я присела около страшню-щей собаки с кожаным поводком и металлическим ошейником с шипами. Черт дернул проверить себя на дерзость или бес-страшие. Ротвейлер, настороженный, понюхал руку, потом от-дельно пальцы, ноготки, покрытые ярким лаком с блестками, после чего позволил себя погладить. Минут через десять, на-доев ждать долбаный автобус, я решила идти пешком. Благо, если дворами, это не так уж и далеко. Решено – сделано. Мет-ров через пять обнаружила, что рядом со мной, по правую сторону, семенит приголубленный мною пес. Это рассмешило меня и подзадорило, тем более, пес безропотно позволил взять поводок из его пасти.
Скоро мы пришли к Мишкиному дому, в подъезде которого обычно мы с мальчишками собирались слушать новые при-кольные диски.
Встретили меня с собакой, что называется, на бис!
; Ну, Светка, ты даешь!! – Круто! Сколько заплатила? Ва-лютой?
Постепенно восторг прошел, мальчишки добавили гром-кость мага и из бездонных карманов дутых курток извлекли бутылки с вином, пластиковый стакан и неизменную в таких случаях закусь – соленый арахис. Пес, на которого уже никто не обращал внимания, прилег поодаль, положив свою свиня-чью морду на вытянутые лапы. Валерка, хам и балагур, лихо орудовал, разливая, подавал по кругу вино, одновременно от-пуская сальные шуточки, в основном, в адрес девчат. Все на-чалось после того, как вслед за Татьяной мне подали стакан вина. Пес вдруг рыкнул, на его холке вздыбилась шерсть.
Импульсивный Валерка мгновенно среагировал и, обраща-ясь к псине, спросил его, засмеявшись: «Что, тоже хочешь? Перебьешься». Поторопил Светлану: «Микрофон не задержи-вай».
Дальше я толком ничего не поняла. Парни оказались кто где: на трубе мусоропровода, перилах, подоконнике, а я сама – сидящей на полу, перед упавшим в лужу вина стаканом. Бас-кервиль, был тут же. В его круглых глазах была такая злоба, что мне стало не по себе.
; Ты че, песик, ты че?
Не обращая внимания на остальных, пес смотрел только на меня. Так продолжалось минут пять. Потом, видно, решив дать нам тайм-аут, Баскервиль поднялся и отошел на исход-ную позицию. Лег все в той же позе, даже прикрыл слегка гла-за. Потихоньку, стараясь не делать резких движений, участни-ки коридорной тусовки вновь образовали полукольцо около широкого подоконника. В поднятый стакан, благо не стеклян-ный, вновь было налито вино. Валера посмотрел на пса и, за-городив собою Светлану, подал ей стакан. Но Баскервиль, словно через стекляшку, увидал или почувствовал своим тон-ким собачьим нюхом взятую новоиспеченной хозяйкой вы-пивку и зарычал. Все сразу вспомнили о его присутствии.
; Слушай, Светлана,–  чуть ни хором обратились они к ней,– уведи отсюда свою Баскервилю.
Видно, психанув и потеряв всякую меру осторожности, я вышла из круга, дерзко подойдя к своей непрошеной охране, подхватила поводок и скомандовала: «Пошли!»
Пес безропотно встал и, виляя тяжелым задом, пошел вслед за мной. Выйдя из подъезда, я остановилась в нерешительно-сти: «Что делать? Вот еще навязалась на мою голову», – с раз-дражением думала я. Потом, увидев на детской площадке ме-таллическую качалку, решила на время привязать псину к ней.
Минут за десять стакан сделал несколько оборотов по кру-гу. Компания разгорячилась, вольно дышала, все находились в самом благодушном, взаимно любящим настроении.
; Светка, – вспомнил кто-то о ее способностях в поэзии, – прочти что нибудь. Она знала злые язычки своих подруг, ко-торые не однажды высмеивали ее пристрастие к Музе. Может, и правда, стихи плоховаты, а может, от завидок, у них, и таких не было. Светлана, не то что любящая всех, наивный челове-чек, была совершенно не злопамятна и искренне считала, что своими стихами доставляет удовольствие друзьям. Она на-хмурилась, около ее тоненького, греческого, несколько длин-ненького носика, образовались мелкие морщинки.
; Сейчас,
; Только про любовь, – запищала Танька из соседнего подъезда.
; Не мешай, – одернул ее Валерка, – видишь, поэтесса со-средоточивается.
; Вот, себе на день рождения написала, называется «Я



«Майская».

Ах, возраст мой безоблачный,
не время рассуждать.
Ведь май, такой он крохотный,
хочу я все узнать.
Я майская, весенняя,
мне маяться всегда.
С гитарой, с настроением, –
не жизнь, а чехарда.
Бегут, спешат весенние,
веселые года.
Жизнь, как настроение,
меняется всегда.
Но все же очень хочется
по жизни пробежать.
И в жизни, не отчаявшись,
Мечтать!
                Любить!
                Дерзать!
Звонко закончила читать стих, начатый в первых строчках почти нараспев, как бы нарастяжку. «А-а-а-а-х во-о-о-озраст м-о-о-о-й без облачный, не-е-е-е вре-е-е-е-мя рассуждать». Правда, конец каждой строчки заканчивался резко и твердо, как крупная точка, переходящая в восклицательный знак. Ее выразительное чтение всем понравилось, и под алодисменты ей был налит полноценный стакан вина. Сережа, самый ин-теллигентный из всей нашей компании, высокий, подтянутый, обязательно с элегантным галстуком и в вычищенной до бле-ска обуви, производил самое приятное впечатление. Его даже менты сторонились и с неохотой забирали в отделение, когда арестовывалась за какую-нибудь шалость вся ватага. Чувство-вали, что с ним у них обязательно возникнут проблемы, кото-рые будут решены, но не в их пользу. Эрудированный, вежли-вый, а порой и холодно вежливый, он производил впечатление ребенка ну очень крутых родителей, с которыми не стоит кон-фликтовать. Он, и правда, был из семьи интеллигентов. Лихо играл в шахматы, был виртуоз по компьютеру. Играл на фоно, гитаре, сочинял музыку или подбирал на слух. Редкий пикник на природе проходил без него. Не обладая громким голосом, он пел как бы внутренне, душой, так же он разговаривал, не повышая голоса, не матерясь, не перебивая других. Но удиви-тельное дело, даже самые ярые крикуны всегда ждали, когда Серега закончит начатую речь или высказывание. Лаконично и точно. Как гвоздик забить. Так и сейчас. Дождавшись, пока Светлана продавит налитое, сказал: «Просим общество изви-нить нас, мы со Светланой уединимся, на пару минут». И, сдернув гитару с плеча, достав из кармана самописку с блок-нотом, пригласил Светлану к подоконнику.
; Да хоть на полчаса, – не упустил возможность съязвить Валерка.
Попозже из нашего кружка была выдернута Надюшка, кур-носенькая, совершенно не пьющая, но компанейская, и глав-ное, – певунья. Самая лучшая из всей нашей школы. Пока по-редевший кружок клубился дымом сигарет и искрился неис-тощимым юмором Валерки, творческая тройка почти во весь голос начала распевать новую весеннюю песенку. Незатейли-вый текст обрел художественную оболочку музыки и голоса и зазвучал, ритмично и звонко. Вскоре весь кружок придвинулся к ним, и все вместе, весьма слаженно с третьей попытки за-помнили весь текст.
; Это дело надо обмыть,! Это тебе «Не укуси меня в бо-чок, я вонючий пирожок» Всем по стопарю, – распорядился Валерка. – Угощаю.
Веселое настроение достигло своего апогея, поэтому неожи-данное появление этой назойливой собаки буквально повергло в шок всех присутствующих.
Далее рассказ продолжил Валерка. Потому что Светлана, возможно, от выпитого, а может от страха, пережитого стрес-са, напрочь забыла, это злополучное субботнее утро.
 – Откуда ни возьмись, появился… Ну, я вам скажу. и тва-рюга – морда бешеная, глаза из орбит лезут, поводок оборван, злющий, как дежурный по КПЗ. Встал на задние лапы и, слов-но ментяра, принюхивается, тянет свою поганую морду к Светке, а та побелела, словно после аборта. Глаза ошалевшие, губы синие и шепчет: «Песик, миленький». Пьяная в стельку. Ну, думаю, сейчас полезет к нему целоваться. Сама дрожит, к стенке прижалась и заскользила вниз. Все, думаю, приплыла. И личико ручками прикрывает, от стыда. Гимназистка. Хохма! А он, гад, цап ее. И как ни в чем не бывало в сторонку. Глянул на нас, мол, подождите, и с вами разберусь, – и вниз, не спеша, по ступенькам, даже не оглянулся. Гад!
Потом ребята рассказывали, что когда они вели пьяную, перепачканную кровью Светлану домой, эта долбаная собака сопровождала их до самого дома. Сдав свою подружку мате-ри, они сразу договорились, что до автобуса дойдут вместе; выходя из подъезда, они еще раз видели это чудовище, лежа-щее в той же позе, что и на их неудачном уик-энде. Но теперь пес изредка поднимал морду.
; Голову на отсечение даю, – утверждал Валера, – на Светкино окно смотрит.
Прошло время. Случай в подъезде забылся и только шрам – белесая полоска на тыльной стороне правой кисти напоминал Светлане о ее неудачном собаководческом опыте.
Еще одна деталь – последствия того субботнего дня, прав-да, об этом Светлана не любит говорить. Хотя, истина, как го-ворится, дороже. Прошло несколько лет и где бы, в какой бы компании она не оказывалась, не может не то что выпить го-рячительного, даже подумать об этом. Перед ней сразу возни-кает, нет, не страшная морда пса, не острые клыки, а глаза… Не может Светлана объяснить, в чем дело. Да, может, и не нужно настаивать на этом.
А куда исчез этот странный и страшный пес, никто не зна-ет. И пес ли это был?
г. Липецк
Хороший праздник – день рождения, даже зимой, если тебе да-рят много подарков, сладостей. А главное, в этот день все с тобой ласковы, никто не ругает. Красота! А если еще в честь твоего праздника собирается вся родня в кафе, поздравляют, танцуют и радуются, что я, вот такая, есть на самом, самом деле, вообще ништяк. Вот и дед говорит: «Классно отгуляли!» И подарил сбор-ник со всеми авторскими правами. Что это, я пока не знаю, но дед говорит, что это тоже классно, а дед обманывать не будет.
             ;

В день рождения  МАРИИ

Давно ли годик отмечали,
Заботой внучку окружали.
Вот первый шаг через порог.
И школьный прозвучал звонок.
С Марией снова, в первый класс,
Она читать учила нас.
Ребенок шустрый, егоза,
Отвел глаза – так и беда.
Коленки сбиты, столько слез,
Вот так ребенок шустрый рос.
Но детство кончилось, и вдруг –
Смена взглядов и подруг.
Пришла отрочества пора.
Покруче стали берега,
И кругозор уже не тот.
Вот-вот и юность подойдет.
Тебе б, конечно, дать совет,
Но знаю, скажешь: «Слушай, дед...»
Но мы с бабулею вдвоем
Совет, Мария, не даем.
Но пожелание, прости,
Позволь нам все ж произнести:
Живи!
            Люби!
                И будь любима!
Жизнь твоя необозрима.
В ней будет все!
                И все – твое.
Дай, Бог,
                Чтоб было в ней тепло.
Тепло любимых, добрых рук,
Хороших, праведных подруг,
Желаем светлого ума,
чтоб не заела кутерьма,
чтобы нашла свою дорогу –
В судьбе, к друзьям, и даже к Богу.
Для нас ты внучка егоза,
Для нас любимая всегда.
Кровинка наша, четвертинка,
Поскольку дед твой половинка.
Но вместе мы – одна семья,
с тринадцатилетием тебя!
                9 декабря 2004 года
Вообще, в нашей семье пишем стихи, не только мы с дедом. Моя мама, мой папа, но они жмотятся и не хотят нам показать. А то бы мы и их пропечатали б, вот как мои.

Шум прибоя
Отражают скалы.
Ветер, воя,
Мчится, шалый.
Он подхватит лодку
Оборвет ей парус,
На волнах чечетка…
Шторм!
               Стихия!
                Хаос!
             ;
Еж пыхтит и морщится:
«Что я вам, уборщица?!
Лес никак не подмету!
Соблюдайте чистоту!»
     От Машеньки мамуле
Весна, мамулечка,
                весна!
Стрижи с веселой песней прилетели.
Они,
        ведь, вестники тепла,
Поют,
           что вьюги отшумели.
И солнышко для нас
Теперь поярче светит,
Длиннее стал весенний час,
Помягче колкий ветер.

Весна, мамулечка,
                весна!
И даже Кузька знает.
В движенье все,
                Ох, красота:
Природа расцветает.
И ты, мамулечка, цвети.
Тебя мы нежно любим.
Вот я прижму тебя к груди,
И все печали позабудем.
8. марта. 2001.
      *



Звезда, горящая во тьме,
Покажет путь небесный,
И будет ясно всё тогда,
Как ясный день небесный,
Что будет время и для нас,
Чтобы взойти на небо,
Чтоб пролететь по облакам,
И встать на путь небесный,
И Рай откроется тебе,
Как дверь в саду прелестном!
Липецк. Сокол. Ул. Патриса Лумумбы, 2005 год
На обложках книжечки рисунки моего дяди Сережи, впрочем, я никогда и не называю его дядей, потому что мы с ним большие дру-зья. Сережка!!! Он мой настоящий друг. К тому же, у меня нет ни сестренки, ни братишки. Поэтому я люблю Сережку. Он и верстку книжки помогал делать. Он у меня молодец!
                КОНЕЦ
                Кто прочел, тот – молодец!!!