Евгений Onegin

Евгений Onegin

Глава девятая

1

Я жил тогда в столице пыльной
Где долго ясны небеса,
Там света край, когда-то ссыльный,
Свои являет чудеса.
Он зноем дышит, ветром веет,
Зимой суровой леденеет
Как будто вовсе неживой.
И глушь кругом, хоть волком вой!
Но вот явились новоселы:
Здесь пашет гордый славянин,
Чечен, ингуш и армянин,
Кореец, немец невеселый, -
Народ почти со всей земли
Из тех, кто выжить здесь смогли.

2

Столицу звучными стихами
Поэт давно бы описал,
Когда б кино-фото глазами
Зимою центр озирал.
Но жарким, пыльно-грязным летом
Уж надо быть совсем «с приветом»,
Чтоб задохнуться и потом
Своим расплавленным пером
Фонтаны пышные прославить.
Все хорошо: краса кругом,
Нужду справляют за углом.
(А нет бы, туалет поставить!)
В морозный, знойный ли денек
Искать приходится тенек

3

И чтобы был рассказ мой связный,
Чтоб о столице все сказал,
К тому, что город, пыльный, грязный,
Как неухоженный вокзал,
Напомню, что писала пресса:
«Наследье тяжкое прогресса
Была столица целины
Для края и для всей страны…»
Но для меня здесь вывод ясен –
Любой столице житель рад,
Какой ни есть, а все же град!
(И я с ним полностью согласен.)
Здесь новостройками пленяясь,
Трудился каждый, не ленясь.

4

То было время! Серп и молот
Еще блистали над страной,
Из глины вылепленный город
Менял под солнцем и луной
Барак на дом пятиэтажный.
Героем был тогда монтажник
Целинограда и Москвы,
И зодчий с берегов Невы
В любом докладе и обзоре.
Решили дефицит воды:
Нарыли на селе пруды,
Столице подарили море.
Такие вот пошли дела,
Куда нас партия вела!

5

Бывало радостно взирая
На старт ракеты-корабля
 Я с крыши старого сарая
Планету обнимал – Земля!
В степи, от зноя раскаленной,
На магистрали оживленной
Как мусульман в своем раю
Индийский чай с казахом пью.
Идем гулять по нашей «Бронной»,
Потом в кино – идет «Тарзан»,
Он исцеляет как нарзан,
По всей стране прошел огромной.
Сеанс окончен, у крыльца
Найдет девица молодца.

6

Глядишь, и площадь загудела,
Гуляки вышли здесь и там,
Идут неспешно, не по делу,
Но каждый будто по делам.
Девчата – стайками, под руки,
Юнец идет взглянуть на брюки,
Широкие как паруса –
В степи морские чудеса.
И все разводят тары-бары.
Невесты вышли для смотрин,
С женою, тут же семьянин,
Тогда мы не ходили в бары.
Они в столице целины
Лишь в фильмах западных видны

7

Да, мы ребята без печали,
Не хилые, в конце концов
Героев космоса встречали
Не в залах мраморных дворцов:
Гагарин нам доставил радость,
Потом Титов был наша слабость,
Мы этих видели живых
И принимали как родных.
И в ресторане, и в «загонах»,
Где пьют алжирское вино
(Из черной Африки оно!)
И в грязных воровских притонах
Вели единодушно счет,
Их знали всех наперечет.

8

Их список ныне очень длинный –
Не постояли за ценой!
Уже открыт дворец «Целинный»,
А перед ним фонтан цветной.
Не внемля критике суровой
Свои полотна на показ
Несет художник – «Третий глаз».
- Что возомнили молодые! –
Ворчит сердитое жюри, -
Ну непонятно, хоть умри,
К чему глазницы голубые?
Ты не художник – бездарь, ноль,
И от картин зубная боль!

9

Пора дворцовых совещаний
(Собранье, пленум, форум, съезд…)
Пустопорожних обещаний
(Свинья не выдаст, волк не съест!)
Сосулькой талою сверкая,
Наследье старое свергая,
Велеречива и скромна,
Великих помыслов полна.
Народ призывам чутко внемлет
Где правда с ложью пополам,
Не веря новым чудакам,
Единодушно все приемлет:
- Ура! – на пленумах кричит,
И новый гимн несет пиит.

10

Потом глядит – пустеют полки,
Шумит, но кукурузу ест,
(забыты овцы, сыты волки!)
И далее несет свой крест
Навстречу жизни той красивой,
Где гражданин страны счастливой
Опять поет один мотив,
В алжирском море утопив
Все страхи. Тихо спит столица,
Все так же пыльна и темна
Когда закатится луна,
Но что-то светлое ей снится:
Вот-вот оденется в гранит
И город будет знаменит.