Под пологом под куполом под свода...

Под пологом -- под куполом -- под свода
тяжёлой крышкой -- в глубине холма --
с изнанки век -- из-под земли, откуда
никто не извлечёт нас, не прочтёт,
где мы лежим, спелёнутые туго
одной на всех крахмальной полосой,
и ждём распада, тления, озноба,
сияния, пощады, пустоты.


Пастушья сумка внешне так похожа
на кости мелких рыб, когда, созрев,
пустеет, истончается, светлеет,
просвечивает, стоя на ветру.

Она легко рассталась с семенами
и растворилась, съедена песком.
Она плывёт спокойно между нами --
с посеребрённой зеленью пескарь.
Она цветёт в подземных переходах,
но я не помню запаха цветка,
и, беспощадна в милости, природа
даёт ей кровь для первого глотка
мою. Куда тянуться без остатка
и припадать в итоге к чьей руке,
когда так зыбко, зябко, больно, сладко
и ничего не видно вдалеке,
когда земля въедается нежнее
и проступает знаковая вязь
корней молочных на открытой шее,
прервавшееся -- на зияньи фраз,
на стыке разговоров, на секрете,
на шёпоте -- продляется для нас,
и тесно жить становится на свете,
а свет сужался и совсем погас.

Ворочайся на неудобной койке,
под одеялом разоряй гнездо,
не прилетай к живым на подоконник
и не стучись настойчиво "кто-кто".
Какие коготки, какие перья,
какой глазок потусторонний сад
в земном увидел, не скажу теперь я.
Я тоже вижу чёрный виноград,
фольгу листвы и угольных дорожек
глубокий герметичный лабиринт.
Входящий в сад снимает вместе с кожей
с цветущих ран застывший коркой бинт
и предстаёт простой и непристойный,
у хора птиц выпрашивая хлеб
вчерашних слов, но ни слезы, ни стона,
и он стоит -- в беззвучии нелеп,
а хор поёт, приветствуя пришельца
всегласием, и тонет звук земной --
сердцебиение, бой памяти и сердца.

...я рыцарь смерти, что, скажи, со мной
не так, куда бегут в испуге травы,
зачем земля разверзлась и кричит
в нарядных лентах крови или лавы,
и почему слюна моя горчит?
Когда исчезла плоть, распались кости,
в горсти воздушной пухом стал я, бел,
не чувствуя ни зависти, ни злости,
чья тень мою накрыла колыбель,
кто разбудил меня, облёк в доспехи,
отправил в путь, и нет пути конца,
и сердца нет, а только ветер, эхо,
и дождь тревожит зеркало лица,
то искажая красоту, то снова
являя тайно, словно двойника,
и обнажая скрытую основу
любви и ревности, любви и языка.

Кто.

Кто.

Кто.

Прилетели гости.
На кухне хлеб. Не дрогнула рука.
Не чувствую ни зависти, ни злости.
Мне эта боль неведома пока.
Но я тебя узнала, птичка, призрак,
плечо-ключицы-шея-скулы-рот,
и, неужели, жизнь, сквозь эту призму
внезапно преломившись, пропадёт,
сквозь красоту пройдя, сквозь эту ласку,
омытая слезами, как водой,
и тень за ней скользнёт, и сразу ряской
затянет воздух тихий и пустой?..

11.05.2014