Про одного Драматурга... Сказка для взрослых детей

(почти невыдуманная история)
"Определенно, тщеславие — мой самый любимый из грехов. Он так фундаментален! Самолюбие — это естественный наркотик» © (к/ф "Адвокат Дьявола")

Жил на свете один Прекрасный Драматург. О том, что он прекрасен, знали лишь Любимая Жена да Верные Друзья. Его пьесы не брал ни один театр, ни одно издательство не хотело печать его книги, и все известные ему киностудии отказывались от его сценариев. Даже когда он пытался строчить заметки в местные газеты, их почему-то никогда не печатали. Но Драматург не сдавался и продолжал писать. Все, что выходило из-под клавиш его по-старчески брюзжащей и капризной печатной машинки, он читал Любимой Жене, а та с благодарностью слушала. Ведь это было прекрасно…
-- Почему никто не хочет брать мои сценарии, неужели они так бездарны? — спрашивал Любимую Жену Прекрасный Драматург. И взгляд его был бесконечно ясен и чист. Тонкими нервными пальцами он так крепко сжимал рукописи, что Любимой Жене казалось: он вот-вот их порвет в клочья.
– Послушай, – умоляла она, -- Придет время, и ты станешь самым известным Прекрасным Драматургом в мире!
– Я очень хочу, чтобы люди плакали и смеялись над моими произведениями, чтобы они сопереживали моим героям, творили добро и презирали зло, чтобы они перестали лгать самим себе, чтобы были счастливы и чтобы мы все вместе смогли найти истину! – горячо, с отчаянным надрывом, шептал он.
-- Это обязательно когда-нибудь случится, -- отвечала ему Любимая Жена. И они садились пить чай на своей маленькой, но очень уютной кухне, заботливо прикрыв полотенцем пишущую машинку. Они были счастливы. Почти счастливы…

Однажды чудесным утром Прекрасному Драматургу позвонили из Театра и сказали, что Известный Режиссер будет ставить спектакль по его пьесе. С того момента прошло совсем немного времени, после чего Прекрасный Драматург проснулся знаменитым. Его заметили. Газеты, которые еще совсем недавно отказывались публиковать его статьи, захлебывались в хвалебных рецензиях на его творения. Киностудии, прежде захлопывавшие перед его носом дубовые двери с засаленными бездарностями никелевыми ручками, теперь распахивали их настежь. А из типографий бесконечным потоком, призывно поблескивая глянцем, лились тиражи книг. В лакированных обложках, раскрашенные по последней моде, этакие франты, они расходились, как горячие пирожки в холодный день. Мир узнал Прекрасного Драматурга. Весь свет аплодировал ему. Он смущенно улыбался, растерянно взмахивал рукой, нелепо ссутуливал плечи и шел работать в свой «кабинет» -- в семь квадратных метров кухонного пространства, которые казались ему Вселенной. Он был счастлив. Почти счастлив…

Его читали, слушали, о нем говорили. Он был самым ярким и талантливым. По-новому смотрел на вещи, дерзил тупости, боролся с жестокостью, режиссировал катарсис… Но мир не спешил меняться. Однажды поздней ночью, когда Любимая Жена и Город спали, в его «кабинет» заглянуло Тщеславие.
– Так-так, -- перебирая толстенькими короткими пальцами листки с его новым творением, прошуршало оно, -- Это же гениально! Нет равных тебе!
– Правда? – смутившись, переспросил Прекрасный Драматург. -- Ты действительно так думаешь?
– Конечно, с готовностью отозвалось Тщеславие. – Ты перевернешь этот мир с ног на голову. Вот увидишь!
И тут Прекрасному Драматургу стало невероятно тепло. Последнее время он бесконечно мерз, и Любимая Жена даже не раз показывала его самым лучшим докторам. Но те лишь разводили руками: «Слишком много работает. Езжайте отдохнуть в теплые страны…». Они купили билеты, взяли в руки новенькие чемоданы и поехали в те диковинные края, где зимуют аисты. Только жар южного солнца почему-то так и не смог отогреть Прекрасного Драматурга. А Тщеславие своими словами, словно пледом, укутало его. Озноб прошел.
С тех пор Драматург стал ждать своего спасителя каждую ночь. Тщеславие с ногами, прямо в грязных ботинках, забиралось на маленький диванчик Любимой Жены и часами нашептывало Прекрасному Драматургу теплые комплименты. А еще Оно помогала работать. Преподнося раз за разом все новые и невероятно увлекательные сюжеты, Тщеславие делало творчество Драматурга исключительным. Появлялись новые заказы, газеты хвалили, киношники снимали фильмы, издательства печатали книги. Вот только днем, в отсутствие Тщеславия, становилось все холоднее.
Драматург раздражался по мелочам. Он беседовал только с теми, кто не скупился на похвалы, все остальные вызывали лишь досаду из-за зря потраченного времени. Взгляд его поблек, тонкие пальцы утратили свою легкость и больше не трепетали бабочками над клавишами, едва их касаясь, во время работы. Они уверенно барабанили по растерянно всхлипывающей печатной машинке. Вскоре старушку заменил всегда бодрый, всегда одинаково звучащий компьютер. Он охотно поглощал все мысли Прекрасного Драматурга, чтобы после хладнокровно разложить их по своим полкам. Метраж кухни увеличился, стены раздвинулись, как в сказке. Но там больше не было ни выцветшего диванчика, ни частых разговоров с Любимой Женой и Верными Друзьями, и целой Вселенной тоже уже не было. Там была просто кухня. Шикарная и холодная. Теперь Драматург работал в прекрасно оборудованном кабинете новенького загородного дома. Несмотря на жаркий камин, его бесконечно знобило. Любимая Жена то и дело подбрасывала дрова в живой огонь, заваривала горячий чай, целовала ледяные губы и руки, но ничто не помогало.
Когда Тщеславие в очередной раз заглянуло в гости, оставляя за собой на полу слякотную дорожку, Прекрасный Драматург спросил:
— А не могло бы ты переехать ко мне насовсем? Когда ты рядом, я выздоравливаю, согреваюсь. Понимаешь?
– Понимаю, – ухмыльнулось Тщеславие. — Ты действительно этого хочешь?
– О да! — вскричал Драматург, – Мы создадим с тобой самый лучший сценарий на свете, которому позавидует сам Бог.
— Хорошо... -- ответило Оно и сделало шаг в сторону Прекрасного Драматурга…
В какое-то мгновение ему показалось, что он умер. И что его, Прекрасного Драматурга, сомневающегося, мерзнущего, страдающего из-за несправедливости, мечтающего сделать лучше целый свет, больше нет. Он НИЧЕГО не чувствовал. Но очень скоро по всему телу разлилось спасительное тепло. Так в нем поселилось Тщеславие. Заносчивое, с заплывшими от чрезмерной сытости глазками, в вечно грязных ботинках… Драматургу больше не было холодно, но и творить ему уже тоже не хотелось. Тепло размаривало его. С каждым днем становилось все жарче. И порой ему даже казалось, что еще чуть- чуть -- и он сгорит заживо. В остальное же время он был счастлив. Почти счастлив…

07.09.2013 г.