Людмиле, чьи встречи лучшие в мире

Ты многим нравишься! Бывает,
но как мучителен восход,
который в дрожь меня бросает
и душу молча в клочья рвёт.

Тебя, не тронув, не забуду,
живи - мой выстраданный грех,
коли посмел влюбиться в Люду,
почти, что на глазах у всех.

Мучительно сижу ночами,
бросая взгляд свой в пустоту.
Ушла ты, поводив плечами,
вдруг сердце выбрало не ту?

Лишён излить и боль и радость
и искупить свою вину,
что поздно на губах осталось
тепло, к которому я льну,

Чтоб иссушить губами тело,
у нём утонуть, неметь, краснеть
и, задыхаясь, неумело,
его желания узреть.

Да, неумело! Испугался,
от красоты твоей застыл
и только нежно прикасался
к тому, что я в тебе открыл.

Что позволяла, изумляя
мой взор и трепет жадных рук,
и пусть горит не утомляя
всё обжигающий испуг!

Не говори, что я забылся,
что я не молод, не кори.
Я пред тобою повинился
тем, что томился до зари.

Тем, что писал тебе строкою,
ещё не выучив урок,
что жизнь порой бывает злою
и я не выстрадал свой срок.