2014. Буравый зверь

*

Судьба ещё открыла мне
Своё последнее виденье:
Как зверь буравый на коне
Тревожит сонные селенья,

Как неприметная печаль
Выходит в поле с булавою,
Последний кинофестиваль
Беснуется, едва живою

Зовёт звездой на полухром:
«Иди, приди!» — Зачем безвинно
С ним на последний космодром
Ты принесла себя картинно?

И в этом смраде полуяд,
Полусознание… Бескрыло
Европа уходила в зад
Того, что между нами было.

Ещё растаяли все льды всех Антарктид,
И Лондон бедный
Ещё кричал из-за Харибд
И Сцилл и отвалил бесследно

Туда, где Атлантида спит
И видит сон о новом веке,
Из-под нью-йоркских пирамид
Родящемся постчеловеке;

И предвкушая дивный мир,
Эсхатология бесстыдно
Плевала в царственный кумир,
Спускаясь с неба серповидно;

И просвещённые во тьме,
Как тёмные в люминофоре,
И раскалившись на корме,
Кричали чайки в мониторе.

Ещё гнилой левиафан
Изображал себя малюткой,
Как будто в знойный целлофан
Закутавшись, как проституткой.

И там я видел пять мужей
И жён, втроём чего-то прявших,
Чем дальше, тем ещё грубей
Петлю в петлю ещё вдевавших.

Нисколько не было затем
Ни синих глаз, ни спелых лилий;
Вдеваясь в ядерный ярем,
Кто был с тобой, всего постылей?

И вот, в последней тишине,
Без напряжения, без силы,
Судьба ещё открыла мне
И долго на ухо бубнила:

«О Сальвадор-Гала Дали,
О невозможность расставанья!» —
Прости, но где-то журавли
Летят в последнее изгнанье.

*

Колокольчик плачет и смеётся —
Ты не плачь, не смейся, колокольчик, —
Тот, кто в переплав не продаётся,
Тот поёт, послушай, колокольчик.

Правит на закат держатель мира
Вечно нетрезвеющий корабль;
Дозвонись до нужного буксира,
When I find myself in times of trouble.

Так однажды всё и приключится:
Я проснусь, а этого не будет, —
Ну и что, зато мне будет сниться
Голос тех, кто нас не позабудет.

*

ЖЕСТОКИЙ ЯМБ

Мой труд пустынный,
Лишь затем ты пробуждён невинной мукой,
Чтобы упасть в сентябрь полынный.
Прости их всех и убаюкай.

Я больше слов не знаю, Нимфа,
В безмолвье тонкой нелюбви,
Наверх течёт святая лимфа —
Сойди и всё благослови.

Я больше не могу, немая правда,
Спать с полнолунием в груди.
Ужель изломан и оправдан
Я? — Навсегда, скорей приди.

*

От меня остался только голос,
Голосок, вещающий во мгле,
Если бы я был пустынный полоз,
То и то б уплыл на корабле.

Караван мерцающих созвездий
Мне мерещится, но я их не хочу, —
Я хочу в теперешнем уезде
Видеть, как я вдруг захохочу,

Как хохочет тот, кто был закован
В серебро и в золото, и в сталь,
А теперь как бы безумным зовам
Внемлет, и ему не жаль

Той весны, что обернулась летом,
Лета, что проходит всех быстрей,
Осени с продрогнувшим букетом
И зимы с сияньем январей.

Если бы тогда ты мне сказала,
Что неправы те, кто держат путь,
Всех оставив, на обрыв причала, —
Только тебя не в чем упрекнуть.

Вот, Марлен, какое достоянье
Мне нести в немыслимую синь —
Это будет сверхзавоеванье,
Когда стихнет шёпот герцогинь.

*

Я хочу воскресной тишины:
Чтобы луч ложился из окошка,
Незаметно улыбалась кошка,
Чтобы больше никакой войны.

Этот день расплавлен и распят
Над землёй в невиданном свеченье,
Преломляясь сквозь стихотворенье,
Распадаясь в атомный закат.

Город где-то там, во глубине
Руд, асфальта, суеты и мнений.
Будем двое, без проникновений,
Не вверяясь миру и войне.

*

В чём утешение теперь?
Что шум дождя и сумрак летний,
Когда, печали неприметней,
Уснул навек буравый зверь?

2014