Певец и злодей. Сигачёв А. А

МИНИАТЮРНАЯ ПОЭМА.

I.
Владея даром песнопенья,
Ходило с песней вдохновенье;
И песни слушали с охотой -
Напевов песенных красоты.

С ней красочней пленяли взоры -
Лугов широкие просторы,
Лесов зелёные уборы,
Теченье рек и гладь озёр.

Но странный сумрак молчаливый,
Сгустился над полётом дивным;
Так над рекой порой туманы
Скрывают птичьи караваны.

Чем вдохновенней было пенье,
Тем яростней змеи шипенье…
А жаворонок в поднебесье,
Звенел и наслаждался песней.

«О жаворонок, будь мне другом,
Делил ты путь со мною долго.
Ты был знамением моим,
И песнею моей любим.

В стране родной, как на чужбине,
Мне песнь твоя милее ныне.
Прошу тебя, - не умолкай,
Как сможешь, громче распевай!

Развей ты сумрак молчаливый, -
Над песенной Отчизной милой.
Рассыпь свой жемчуг в вышине –
Как ожерелье песен мне».

II.
И вот, свершилась перемена
В душе нечаянно, когда –
Небесной флейтой в три колена
Заворожила Иволга.
Ах, неземное сладкозвучье –
Плеснулось, прямо в сердце мне!
Из самой грозородной тучи,
Раздался звонкий гимн весне!

И стало вмиг светлее в роще,
Как распахнулись небеса.
На сердце радостней и проще –
С небес звучали голоса.

Ах, песни неба – божий слепок,
Всегда в моей душе живи!
Звучи, божественная флейта,
Мне от зари и до зари!

III.
И пусть я здесь, как на чужбине,
С тобою радостно всегда.
И здесь, сейчас молю я ныне, -
Пусть минет нас с тобой беда.

В дубраве песни не смолкали,
Хоть тени странные вставали
У песнопевца на пути, -
Он продолжал вперёд идти.

Нет! Не к лицу певцу смущаться,
Ему ли Фигалы бояться.
Откуда было знать, что тут,
Его убийцы стерегут.

Допустим, песня, что здесь пел он.
Не нравится лесным злодеям;
Что может быть ещё позорней,
Как песне наступать на горло?!

Певец, гитарою владея,
Не ждал удара от злодея
Фигалы, кравшемся тайком -
За ним по следу с топором.

Ударил в спину и сокрылся, -
В кустах, поодаль притаился
Фигала… Слышит, умирая
Певец о помощи взывает:

«О жаворонок, певчий друг!
Забвенью не предай мой дух!
Хочу я, чтобы все, пусть знали:
Убил меня злодей Фигала!»

«Ой, как страшна твоя угроза, -
Ведь труп безмолвен и не дышит…
Никто меня не потревожит;
А совесть  у меня не слышит».

IV.
Молва, про это злое дело,
Округу мигом  облетела.
И к удивленью подлеца,
Все знали: кто убил певца.

И как бы ни маскировался,
Лишь только, где являлся он,
Мгновенно шёпот радовался:
«Вот он – убийца с топором!»

Злодей сбежит в притон ужасный,
Там слышит: «Видишь подлеца
Фигала?! Он злодей опасный,
Кровавый тать – убил певца!»

Как тать, идёт Фигала к храму,
С оглядкой. Только на порог, -
Уж слышит шёпот, как Фигала
Убийца… Средь людей живёт?

Уж тени он своей боится,
Спешит в театр, чтоб там укрыться.
Пусть, хоть на час… Но пуст весь ряд, -
В упор все на него глядят.

Вступил оркестра гимн согласный,
Ему, - что с неба гром ужасный.
И вот он к выходу стремится,
Весь белый свет клянёт и злится.

Объятый ложью и обманом,
Своим злодейством окаянным,
Незримым обручем сжимаем,
Огнями адскими снедаем.

Вдруг голос с неба раздаётся,
Где жаворонок  с песней вьётся:
«Фигала! Ты – убийца! Тать! -
Сколь можешь землю посрамлять?!

Безумным шёпотом змеиным,
Себя ты выдал самого.
Убит тобой певец невинный,
Смотри: ты весь в крови его.

И будет месть тебе, злодею,
Ещё страшней, чем смерть сама;
Пропеть тебе об этом смею, -
«Злодей, сходи, сходи с ума!»