Отрывак из романа Сашка

          По небу поплыла синева, стало светать. Раннее утро вопрошало Сашку:  куда же  он пойдёт?  Казённые брюки,  чёрная  косоворотка,  и, в придачу, специфическая короткая стрижка – явный портрет беглеца из колонии.  В Абакан не сунешься. А если сунешься, то только до первого милиционера. Перебегая от одного мелкого леска к другому, Сашка передвигался вдоль светлой реки.  Солнце встало и начало греть. Заметив какое-то движение у самой воды, Сашка тут же кинул себя  в траву.  Но когда присмотрелся, то  усмехнулся:  к нему пожаловал  спаситель. Это был высокий подросток, судя по его дальнейшим телодвижениям, спортсмен.  Он  быстро бросил на  песок  старую  фуражку, обнажив копну ярко – рыжих волос, стянул с тела клетчатую  рубаху, а с ног - жёлтые, с длинными  шнурками  полуботинки, следом - брюки и трусы.  Пробежавшись  по кругу и  помахав  руками, он бросился в воду. Плавал паренёк отлично: через несколько минут он был уже на середине  реки.  «Шустрый, быстро догонит» - невольно подумал Сашка, взглянув на свои пораненные  ноги.  Но шанс нельзя было упускать. И когда течением унесло пловца на порядочное расстояние, Сашка выскочил из-за куста  и,  сдирая  с  себя  на ходу казённую робу, подбежал к заветной  одежде.  Брюки  оказались  велики,  зато впору ногам пришлись полуботинки.  Пловец  вдруг  обернулся и стал быстро отмахивать  к берегу. Сашка, оставив на песке, возможно из жалости, трусы, в новой одежде запрыгал через  кусты.  Рыжий понёсся вслед за ним, мотая, как бык, огненной головой. И уже приближался... Сашка понял, что убегать дальше нет смысла. Он остановился и, сжав в руке острый « продых»,  двинулся  навстречу  подростку. Не добежав до Сашки несколько шагов, тот остановился.
          - Давай, подходи ближе, я жду тебя, - сняв фуражку,  а  в  другой  руке  держа  «продых»,  Сашка  сделал шаг вперёд.
          Спортсмен попятился: видя голую голову,  он понял, что имеет  дело  с  беглецом   из  колонии, и вот уже он припустился бежать и, достигнув воды, бросился  вплавь,  выкрикивая  ругательства. Сашка  насмешливо помахал ему вслед фуражкой. Он был спокойным, но  это только с виду. Быстро дойдя по  лесочкам к захолустным улочкам, он только здесь пришёл в себя.  И пошёл, постоянно  натыкаясь  на  прохожих, при этом как можно ниже  опуская голову.  Но никто  не  обращал на него внимания, хотя ему и казалось, что это не так. Только когда случайный встречный милиционер   прошёл равнодушно мимо, не глянув даже в его сторону, он успокоился.
          Вдали нарисовался корпус вокзала. Сашка ловко просунулся через ветхий забор в чей-то огород  и просидел  там до  вечера,  выглядывая  из  зарослей  конопли.   В темноте он благополучно достиг первых станционных построек; оттуда он несколько  часов  следил  за  милиционерами, сновавшими по перрону.  Обратил  внимание на то, что  если  подходил  состав, то  через  каждые три или четыре вагона, по обеим его сторонам, немедленно начинали мелькать красные фуражки. Уже прибыло несколько поездов, и постоянно последний вагон оказывался на  уровне  тупика, где на боку лежал старый грузовой вагон. Сашка  перебежками и ползком добрался до него. Между землёй, поросшей мелкой травой,  и  боковой  стенкой вагона было с метр пространства, пропитанного золой и угольной чёрной пылью.  В него-то Сашка юркнул и притаился. От  нечего  делать  посчитал  мелочь,  оказавшуюся  в кармане пловца. 
          Вот опять последний  вагон пассажирского поезда остановился напротив. Сашка высунул голову и чуть не попал в  руки  прохаживающего  близко  сотрудника. Нырнул обратно. На его глаза невольно навернулись слёзы.  Как  же вырваться из этого проклятого Абакана? Он склонился на какую- то тряпку  и  незаметно  для себя уснул. Разбудили его тёплые лучи солнца. Они грели ласково, и он продолжал дремать.
         Кто-то вдруг слабенько толкнул его в ботинок. Он вскочил,  как ужаленный,  и головой  стукнулся  о вагон, фуражка упала на землю. Опираясь на локотки, на него уставилась синеглазая красивая девочка. На  ней были чистенький  джемпер и короткая юбочка. Они долго смотрели друг на друга.
          - Чё лазишь,  где  попало? -  нарушил молчание  Сашка, оценивший уже,  что  это  ученица третьего  или четвёртого класса.
         - А ты сбежал из колонии? - тоненьким голоском пропела девочка. - Мне  мама  сказала, что кто-то сбежал, и  поэтому на вокзале много милиции.
         - Сама-то чего делаешь тут,- спросил Сашка,  не думая возражать.
          - У меня мама работает в буфете, и чуть свет я с ней  всегда  на  вокзале, - затараторила синеглазая. -  А  под этим вагоном кошечка жила с маленьким котёнком; второй день уже её нет, и котёночка  увела, одна  тряпочка  осталась -  ты вон лёг  на  неё  головой. Ой, а ты  голодный,  да?  Хочешь,  принесу поесть?
          - Ладно.  Но  гляди, не проболтайся. – Сашка благодарно посмотрел на  девочку.-  На вот мелочь, возьми  - папирос штучных принеси и спички.
          Девочка  убежала, а Сашка остался в  невыносимо  тревожном  ожидании. «Если она проболтается, не убежать.   Может, ему перелезть  в  другой  конец вагона?  А, пан или пропал!».  Но вот синеглазка с разбегу нырнула под вагон. Из рук её выпал бумажный кулёк, из которого посыпались  булочки  и  пирожки. Но папиросы она держала в  кулачке, из-за  них  даже  локоть  до  крови содрала. Как добрая хозяйка, девочка положила на траву бумажку из-под кулька и  сложила  на  неё сдобные булочки, кусок колбасы и пирожки  с  капустой.  Сашка  молча  набросился  на  еду.  Он умял только половину продуктов, а остальную часть обратно положил в кулёк. И после этого посмотрел на девочку.
         - А я ждал и боялся, что расскажешь кому-нибудь.
          - Спрашивали. Меня усатый милиционер, дядя Гриша, спрашивал, - она показала  пальчиком,  в каком месте у милиционера располагаются усы. - Он возле мамы часто дежурит. Он меня по голове гладил и спрашивал, не видела ли я мальчика в чёрной одежде, маленького роста.  Я соврала ему, сказала, что не видела. Ты же не в чёрной одежде, значит, я немножко соврала.
         - Молодец. А что сказала маме, когда папиросы и спички покупала?
          - Маме я рассказала  всё, и что тебя нашла, и что  ты просто умираешь  с  голоду.  Она для тебя и насыпала еды, и папиросы дала, а мелочь твою вернула.
         - Спасибо ей. Особенно за курево.
         - Мама мне сказала, что в колонии сидят те, у кого ни матери, ни отца нет. Это что, правда?
         - В общем - да. Слушай, узнай ещё насчёт поезда, какой будет ближний.
         Девочка кивнула головой, выползла, и через короткое время вернулась.               
         - Придёт скоро Красноярский. Поедешь?
         - Ждать  опасно. Попытаюсь.
          Когда подошёл поезд  и пассажиры, суетясь, поспешили на посадку, Сашка выполз из-под вагона, чтоб размяться. Карманы его топорщились от  папирос,  спичек  и  еды.  Высунувшись из-за укрытия, девочка энергично махнула ему руками.
         - Прячься: идут двое!               
         Сашке пришлось снова забиться под вагон.  Укрытие, конечно,  хорошее, но и настоящая  ловушка, только стоит милиционеру чуть-чуть наклониться и заглянуть под вагон.  Но милиционеры  прошли  мимо.
         Поезд в это время дёрнулся и поехал.  Сашка  выскочил из-под  вагона, наспех пожав руку девочке, и понёсся за удаляющимся  поездом.  Он  бежал  по  шпалам, не без основания боясь споткнуться. Если споткнётся – неминуемый  провал, так как его уже заметили красные околышки , а одна из них, спрыгнув с платформы, побежала вслед за ним. Это  был  высокий дяденька с ходулями, прыгающими сразу через две шпалы. Уже один метр отделял  Сашку  от  буферной тарелки вагона, и метров пять было от милиционера, который, громко  матерясь,  приближался.  А поезд  набирал ход; до него уже было метра два. Вложив все силы в последнее отчаянное усилие, Сашка дотянулся до тарелки и ухватился судорожно за неё мёртвой  хваткой.  Но  и сотрудник, сделав усилие, приблизился и успел вцепиться  Сашке в ногу. Сашка понял, что если он отцепится,  то определённо разобьёт голову о шпалы. И тогда он  отчаянно лягнул  милиционера  свободной  ногой, попав ему прямо по носу. Охнув, милиционер   дерганул его за ногу и остался ни с чем, если не  считать  полуботинка, который он и запустил, злобно крича, в удаляющийся вагон. А Сашке радоваться было ещё рано: подтянуться и сесть на буфер у него не хватало сил. «Надо немного отдышаться, отдохнуть» -  подумал он, сбрасывая с ноги уже не нужную обувь. Последний вагон сильно качало, и, словно маятник, раскачивался Сашка. Руки его онемели в локтевых суставах.  Поняв,  что  ещё  пару минут,  и  он  погибнет,  ему  удалось, использовав  раскачивание тела,  закинуть  одну ногу на буфер, а потом уже лечь на него грудью. Руки, ноги, тело – всё  дрожало. Отдышавшись, он уже без труда переместился  на  крышу и  лёг на спину. Спасён! Обнимая взглядом голубое небо, Сашка ликовал. Теперь значительно  дороже  воспринималась им свобода. Папиросы, кроме одной, были сломаны. Закурив кое-как  на  ветру, он почувствовал, что лёгкое ощущение радости успело смениться волнующими сердце заботами. Главное - это не  попасться  в руки  блюстителей порядка,  которые   на  первой  большой  станции его будут обязательно ждать, чтобы, сняв с поезда, отправить  в  Д.Т.В.К.  И надо было решать: куда же ему ехать.
         Решил заглянуть к тётке Анне и узнать у неё о бабушке и о матери.  Ачинск  проехали  поздно  ночью.  Дополнительного наряда милиции на перроне он не увидел. Не доехав  до  Красноярска,  Сашка спрыгнул на ходу и в город вошёл пешком.