Слова о том, для чего нет слов

Где теперь слово, если глухая тишь
рвется от выстрелов, тянет в пожар и в зной?
Не проходи, не отталкивай, бог с тобой.
Каждую ночь я боюсь, что и с этих крыш

будут просматривать через прицелы, бдить.
Это война, это слово крошится в быт,
это строка, пробуждающая слепых.
Не проходи. Не учи меня проходить.

1.

И не важно, где. И не важно, как.
просто кто-то сидит, наблюдает. С его экрана
раздается лишь шум; с этим треском чужих обманов,
с равнодушием каждого, кто проходил – «вам рано»,
образуется общий страх.

И тогда нам не важно, кто жил, кто недавно умер,
потому что статистика, факт, что сильнее душ.
У кого-то война. У кого-то некроз и струпья.
Кто-то выиграл новый куш.

Я смотрю на экран, я смотрю; через этот треск
проникают слова и транслируют мне: «бог весть».
И не знает никто, что там дальше. Идет отсчет.
Кто-то пьяный кричит: «Еще».

2.
А потом мы сидим в наших богу угодных сайтах,
дискутируем, думаем, смайлики ставим в ряд.

В чьем-то городе дым.
У нас май, мы смеемся, платим.
И ребенок выносит на улицу самокат.

Это мирная жизнь, и мы держимся как умеем,
потому что пока здесь так тихо. Шумит прибой.
Где-то ужас и кровь.
Мы на кухне. Сварить пельмени
или резать салат?

Кто-то дальний кричит: отбой.

3.
Где мое Слово? Что рассказать теперь,
что донести до людей, не умевших слушать?
Что донести, если правда – осколки кружки,
что разбросаны по полу.
Веришь?
Хотя – не верь.

4.
Я теперь – слово, слепленное за миг,
я говорю, неумело кромсаю стих.

Май наступил, день Победы, в Одессе – гарь.
Мне говорят: посиди уже, перестань.

Мы смотрим фильмы. Мама пришла с парада.
Завтра – учеба. Буквы бумагу гладят.
Видели новости. Слушали. Осеклись.
Слово мое навсегда переходит в кисть,
было засевшее в горле (как острие).
Стало быть, вырвалось.
Значит – оно твое.