***

Море и небо — два символа бесконечности.

Джузеппе Мадзини.

И отрекся тогда Творец от детей своих за их надменность и пороки бесчестные. И обрек он людей на вечные терзания, оставив, как последний дар, печать своего нескончаемого одиночества. И боль та вылилась в Хоши и Нами.
Несчастные дети Творца, божества, что разделены, но крепко связаны. И суждено одному вечность быть в море, а другому — далеко в небе, на краю вселенной.

Небо и Море. Два бесконечно раскинутых холста. В сущности же — два зеркала, отражающие друг друга.
Два одиночества, жаждущие воссоединиться.
Мечты. Мечты. Мечты.
Уж и не вспомнить, когда и зачем я появился на свет. Да и есть ли в этом особый смысл?
Неизменно одно. День ото дня я жду ночи.
Когда на небо опускается Луна, я смотрю вверх, сквозь прозрачную толщу воды, ищу глазами Хоши.

Запретна и губительна эта любовь. Но я, беспомощный глупец, продолжаю желать ее,
Как Ева желала плод из райского сада. Удивительный, но смертельный, ровно такой же, от которого пала Белоснежка.
Зная это, я устремляю свой взгляд к небу и взываю к Хоши.
Словно любовь эта чей-то злой умысел, проклятие, одарившее меня одиночеством и вечной тоской.

Преграда нам – целый мир.
И Хоши не слышит моей мольбы, только танцует, смеясь, среди звёздной пыли. Я отправлял к ней с песнями дельфинов, вернувшись, они умирали у меня на руках. И Смерть их была для меня наказанием, за надежду мою. Киты извергали струи воды,
но и они не коснулись Хоши, Ни единая моя капля не познала шелка волос ее.
И неудачи эти были расплатой за мое невежество.

И чернело тогда море, все безжалостней становилось оно. Сколько уже кораблей мной потоплено лишь за то, что моряки смели устремлять в небо взоры свои жадные. Сколько дев – утопленниц я заманил в море, чтобы не пели они своих песен под небом ночным. Сколько штормов я за все время прожил?

Ничто не могло скрасить тоску мою. Ни русалки- затейницы, ни жемчужины игристые, ни ракушки перламутровые. Только холодный свет Хоши и танцы ее были мне милей всего.
Снова. Снова. И снова.
Придет закат, за ним и сумерки, выглянет Луна.
Я снова буду смотреть в небо через необъятную толщу воды, завороженный и погубленный, и нет во мне сил отвести глаз.

Ждешь ли ты этих встреч, вторишь ли моему голосу, ищешь ли в пучине морской очертания мои?
Но Хоши молчит.
И только мерцает, подрагивая.
Так мерцают мои маяки безлунными ночами среди тишины.
И связь эта нерушима.
Больными взглядами мы следуем по свету Луны друг за другом.

S.W.