Темная зимняя ночь

Вспенился блеском шампани пиа'но
и заплачет скрипки скрижаль...
Слышен здесь хохот
игры без рук на гитаре,
играет оркестр,
но, увы, здесь нет музыкантов.
Сегодня играют и'струменты
на витрине одинокого театра...
"Ли вспомнишь те дивные ночи,
что вместе не провели?
О, ты помнишь,
только я и ты"... -
запоет микрофон
в печали эти ноты,
злой сакс' разорвется
изнутри симфонией иной.
Он потонул в страдании,
друг мой старый, верный...
поет музыки фон: -
"Прекрасная...О, я прошу,
ведь знаю, что у тебя на уме...
Тебя умоляю сердце моё не убивать...
О, Прекрасная"...
И плачет в шелесте ветра
оркестр вне поля зрения
в шорохе нот...
Содроганием полна,
она одержима -
игра дирижера,
в мелодии без него.
Всё в такт
с дыханием мальчишки,
что его обронил
на оконце театра
в плену у зимней ночи'...
Туба, а вот и она...
Лишь глазами сверкнул,
да исчез мышонок
в разверзнутой пасти
дыханья зимы,
что в ней луны проспал.
Кульминация оркестра.
Это соул блюз: -
"Хочу поцеловать тебя пред миром,
дать любовь тебе, что лишь ветер
сможет отряхнуть с моих век, для тебя...
О, Солнышко моё!
Солнечный ветер:
лишь слово твоё,
ох, Любовь"...
Это - флейта,
она добавилась к удару,
подбивая в такт
шепоту игры.
И музыка здесь
не просто играет,
она погребает мое сердце,
в такт угасающей любви.
И это - мой поцелуй последний...

"Что это здесь,
кто играет?", -
войдет сторож ещё полусонный
с первыми лучами солнца.
Время не стояло на месте.
"Тьфу ты"... -
произнесет,
так ничего и не найдя,
поднимет музыкальный треугольник с пола,
деформировавшийся в сердце,
плечами встряхнет,
в карман его сунет,
чтобы позже подальше убрать.
И выйдет.

Инструменты неописуемо неподвижны.
"Душа покинула тело", -
лишь эхо продолжит играть...