По стойке смирно - главы из поэмы

Ходить приятно по заветам,
на рандеву в красивый дом –
вот так становятся Поэтом.
Вот так становятся дождём
стихачества и стихотворства,
скажу вам без притворства –
люблю осеннюю тоску,
готовясь к зимнему броску,
я сочиняю жизни сказку –
она вокруг меня кипит
и ей не страшен рыба кит.
Но кто-то взял меж ног указку,
стоит безжалостно в лугах
на техногенных берегах.


ПРИСЛУШАЙТЕСЬ

А где ж вы были, патриоты,
когда ваш сыпался Союз?!
Как оглашенные орёте,
играет "ящик" бодрый блюз.
Прислушайтесь, поймёте, может,
какую вон бодягу множат
Зайнаглая и Скиснулёв,
как много непристойных слов
в "патриотичном" лексиконе
(про душу, лучше промолчу).
Не в них я молнии мечу.
Они же клоуны искони.
Молчит безнравственно народ.
Добропорядочный урод

вновь правит бедною Россией,
и машет палкой, горяча,
букет услужливых насилий
бросает в массы от плеча.
Смеётся он в глаза вселенной,
что остаётся в ней нетленной
и баламутит небосвод,
для сатаны не антипод,
а друг сердечный, но упёртый,
хватая звёзды и луну –
их пачкает и рвёт струну
у блюзовой гитары с хордой
растянутой донельзя ввысь,
где леденеет с ходу мысль.

Зайнаглые и Скиснулёвы
посредственности злых времён.
Безнравственные их уловы.
Они подобие ворон –
читают карки по бумажке
и нету никому поблажки
кипят их молнии во зле,
их лживей нету на Земле.
Услужливы до безобразья,
и лижут, лижут без конца
то спереди, а-то с торца.
И обливают добрых грязью
фашистами зовут сестёр
и братьев – это ль ни позор.


ПОНЯТЬ  ТАМ  НЕ  СМОГЛИ

Настало время безнадёги –
идёт железной чередой.
"Война стоит уж на пороге" –
сказала на передовой,
она, как яркая помада,
политик бывший Хакамада.
Её понять там не смогли,
произнесла: "Его не зли!
Остановиться, силы нету,
пошёл безнравственный разнос –
всей нашей жизни перекос,
не ждите искренних ответов,
повсюду дико льётся ложь,
но победитель всем хорош".

Однако, всё же так не надо
(Есенина бы мне читать).
Зачем читаю Хакамаду?
Олигархическая знать
забыла пляски вероятно,
и говорит лишь о приятном.
На остальное наплевать.
С неосторожностью пантеры
бросает каменный набор,
хотя уже не вторит хор –
мелькают в головах химеры. –
Их множество парит вокруг –
сжимают беспокойства круг


ДВА  РАЗА  ПРЕДСТАВЛЯЛИ

Два раза на героя представляли,
но не присвоили ему.
Геннадия убили за медали...
...что характерно, на дому.
А ветры в доме ветхом свищут.
Подонков не нашли, не ищут.
Геннадий Воров – ветеран
войну отвоевал без ран.
Была маневренною "Пешка" –
крутила "бочки" только так –
орёл ей выпадал, не решка.
И снова Воров рвался в бой,
и спорил с собственной судьбой.

Убили Ворова и орден
содрали у него с груди.
Но никуда следак не годен...
Сказал он: "Душ не береди
ты нашим гордым ветеранам,
им улыбаться по экранам
в победный майский святый день
не наводи рассказом тень
на яркость орденов, медалей".
Под марш победный и святой
зовущий ветеранов в бой,
кто на параде вновь блистали...
...впервые Ворова там нет
уж много беспокойных лет.


Я  ДЕНЬ  ПРОЖИЛ

1.
Теперь живём мы в вертикали –
по стойке смирно все лежат,
а члены верхние наклали,
орут: "Сажать, сажать, сажать!"
А что сажать? – О том ни слова...
...картошку посадили снова,
я ж под солому баламут.
Во всём, мол, разберётся суд.
Чего тут разбираться, други?!
Я прямо так вам всем скажу,
понятно даже и ежу,
удерживают нас супруги
от злых поступков и войны
под звуки нежной тишины.
2.
Я день прожил, и, слава Богу!
Но мог, наверно, не прожить.
И погрузился вновь в тревогу.
Ночная мгла смогла прошить
пространство жуткой тишиною,
окутав ветхостью ночною
мою заветную мечту –
поведать всё начистоту.
Заря рассветная к порогу
крадётся странной полосой.
Доволен ли я той весной?
Один вот вышел на дорогу –
иду, не замечая ночь,
гоню все мысли эти прочь.


Я фарисействовать не стану.
Мой путь извилист и тернист,
но не подвержен я обману.
И никакой я не горнист.
Простой донельзя, беспокоен,
неуважения достоин,
что надо двигаться вперёд
под непреложностью свобод.
Не просто слова, состоянья –
в неведенье идти на склон,
как поведенья эталон,
стихии нежной воспыланье
на берегах седой Оби
я нахожусь всегда в любви.