Антироманс с мусорным мотивом

Чужая жизнь
Крикливо перья чистит,
Выпячивает горестный покров.
Пришёл на мусорку –
Лежит Агата Кристи,
Все двадцать неразрезанных томов.

Без жалости в душе,
Без сантиментов,
Лишь проявляя
Горестную власть,
Два мусорщика
В робах из брезента
Несчастную суют
Машине в пасть.

- Остановитесь! – я кричу им в гневе. –
Неуваженье к книгам – просто срам.
Они мне отвечают:
- Книги – зевель*,
И в комнатах – совсем случайный хлам.

Душа моя, страдалица живая,
Пикирует от огорченья вниз.
Смотрю, Агата Кристи уплывает
В какую-то неведомую жизнь.

Хватаю том
С загадочным убийством
На той площадке,
Где играют в гольф,
Но, улыбаясь мне,
Агата Кристи
Роняет пару
Обречённых слов.

- Не утруждай себя,
О, милый рыцарь,
Заботами о книжном барахле,
Потомкам книги будут
Только сниться -
Страницами,
Истлевшими в золе.

Пусти меня
На казнь,
Гляжу я смело
На дикое желанье пустоты,
И радость,
Словно птица, улетела,
И сожжены
Последние мосты.

- Что ж! – я ответил. –
Муз и нежных граций
Мне не спасти –
Задача тяжела.
Подумал и разжал
Безвольно пальцы –
Агата Кристи
В зевель уплыла.
                Рафаэль-Мендель
                6 мая 2014г.
               


* зевель – мусор, дерьмо/иврит/