про жамки

ходит облако в груди,
душу пеленает...
как на небо не иди -
травы не пускают,
в них кузнечик-лешачок,
тихий, узкоплечий,
ловит в махонький сачок
шедших издалече:
"погости хоть полчаса -
путь наверх недлинный.
затянуло небеса
мутной паутиной.
погляди — раздался вширь,
поперёк дороги,
и качается мизгирь
полосатоногий,
пусть заходится петух
в крике троекратном -
поджидает он не мух
над крыльцом парадным,
на тебя навеет сон
опахалом белым,
в шёлк нарядит и виссон
и прильнёт всем телом..."

смотрят в летошнюю гарь
лиственные лица:
там сидит гадячий царь
со своей царицей -
у неё осьмнадцать ног,
мягче аксамита,
и на каждой башмачок,
золотом расшитый.
беспечально и тепло
под пушной дерниной -
зыблют земляное тло
черепашьи спины,
на ладони не гляди -
не отыщешь доли...

только облаку в груди
не уйти на волю.
разрастается оно,
ширится, ветвится,
ищет ощупью окно,
окликает птицу:
"проведи меня на свет,
надышусь им, белым,
потому что сладу нет
с беспокойным телом,
да вернусь, неся в горсти
солнечные жамки -
детку надобно растить,
вишь, кричит без мамки".