Игорь Васильевич Труханов на фоне исторических

реалий
    
      Первая  глава.
Мой  дед,  портной  не  из  последних,
Закваски  царской  человек,
Был  революции  наследник,
Как  все  в  тот  грандиозный  век.

Он  обшивал  актёров  театров,
По-современному – стилист.
Не  больно  сам  казист  и  статен,
Зато  в  профессии  артист.

А  жил  у  Курского  вокзала
С  женою  молодой  своей,
Москва  тогда  науплотняла
В  себе  со  всей  страны  людей.

Москва – столица  коммуналок
И  уплотнений  пароксизм,
Велик  мечтой,  да  бытом  жалок
Барачно-лагерный  марксизм.

Чтоб  наше  рабское  сиротство
Не  так  мозолило  глаза,
И  центр  грядущего  господства
Могли  мы  миру  показать.
Родная  партия  решила
Рассеять  гоповскую  прыть
И  лишних  всех  постановила
По  разным  весям  расселить.

Досталось  деду  Подмосковье –
Как  человеку  н и ч е в о,
Дай  Бог  всегда:  вождю – здоровья,
Нам – невнимание  его.

Василий,  Яшин  сын  Труханов –
Так  случай  предка  окрестил,
Типичностью  средь  россиян  он
Рок  поколенья  воплотил.

Его  явил  меж  прочих  миру
Двадцатый  век,  десятый  год,
Профессия  кой-как  кормила,
Спасибо,  не  наоборот.

И  в  срок  положенный  женился
На Маше  Глуховой  мой  дед,
В  тридцать  девятом  сын  родился –
Перед  войной,  в  преддверье  бед.

Назвали  парня  модно – Игорь,
Едва-едва  пошёл  ходить,
Пришлось  семье  из  центра  двигать,
Отныне  в  Подмосковье  жить.

Свой  дом,  участок,  рукомесло,
Семья,  столица  тут  как  тут –
Вот  хрен,  такое  не  уместно
Во  времена  всемирных  смут.

Недолго  радовались  жизни
Дед,  бабка,  маленький  отец…
Рвалася  Русь,  окомунизмя,
Планету  подчинить  вконец.

Оно  бы  так,  ведь  мы  не  кто-то,
Одна  шестая,  хошь  как  хошь,
Но  всех  держать – не  хватит  пота,
Всю  Землю  вряд  ли  перепрёшь.

Нет  людям  меры,  как  известно,
Смещаем  вечно  горизонт,
Всего  нам  мало,  всюду  тесно,
Хотеть  без  спроса – наш  резон.

     Вторая  глава.

Любое  государство,  как  индивид,
Стремится  к  максимуму  своему,
Лишь  объективность  снижает  аппетит –
Весь  мир  не  покорялся  никому.

Россия – континентальная  страна,
Равнина  в  тыщу  вёрст – холмы,  леса
И  редколюдье,  отшиб  и  целина –
Готовый  для  империи  пейзаж.

Куда  бы  пращурам  деваться,  закон
Природы  не  удастся  отменить –
Сверхдержаву  собирали  испокон,
Сподобившись  сверхмонстра  сотворить.

Когда  произошло  изгнание  элит
И  государственный  сменился  строй,
В  «верхах»  возникших  усилился  прилив
Желанья  целый  свет  подмять  собой.

Сладка  коммунистическая  мечта,
На  деле – принужденья  нищета,
Силком  земшарно  свой  навязать  устав,
Не  сравнивали  чтобы  ни  черта.

А  если  нет – социализм  обречён,
И  вольные  трудяги  победят,
Существование  обкрадывает  он,
Со  всех  сторон  потерями  богат.

                …

Всем  коммунисты  обещали,
Мол,  будет  вам  не  жизнь,  а  сласть,
Смутив  мечтой  об  идеале
Планеты  люмпенскую  часть.

Эй,  неумехи  и  лентяи,
Бояки,  пьянь  и  слабаки,
Эгей,  смертьзавцы,  не  годяи,
И  падальцы,  и  сволоки!

Несправедливости  страдальцы,
Необитатели  вершин,
Проявим,  братцы,  солидарность,
Свод  злых  контрастов  сокрушим.

Реальность  всяких  мечт  горчее,
Способна  разочаровать,
Зато  союзников  ловчее
С  мечтой  повсюду  вербовать.

Для  смертного  существованье –
Юдоль  печалей  и  скорбей,
То  поражений  ликованье,
То  горечь  пирровых  побед.

Кой  чёрт  рвать  пуп  до  опупенья,
Конец  один,  как  ни  радей –.
Такое  в  сердце  побужденье
У  многих  царствует  людей.

И  вдруг  им,  бедным,  предлагают,
«Научно»  всё  обосновав,
Избыточно  не  напрягаясь
И  в  равенстве  жить-поживать.

В  природе  равенства  не  сыщешь:
Кто  послабей,  кто  посильней,
Погромче  этот,  тот  потише,
Один  глупей,  другой  умней.

Общественное  уравненье
Придётся  мно-огим  по  душе –
Не  вырваться  из  униженья
Иным  путём  парше-лапше.

Всегда  застрельщиков  немало
Бороться  с  мраком  и  нуждой,
Они  стремятся  к  идеалу
В  порыве  страсти  молодой.

Их  совести  великодушье,
Надежд  счастливых  простота
Сослужат  коммунистам  службу,
Мир  помогая  хомутать.

     Третья  глава.

Бессчётно  выстраданной  силой,
Что  Красной  Армией  звалась,
Кого  угодно  сокрушим  мы,
Лишь  партия  натравит  нас.

Нацизма  чудище  взлелеяв,
Изрядный  кус  ему  отдав,
Милы  агрессией  своею
В  Европу  ввалимся,  о  да!

Потом  колхозные  порядки
В  свободных  землях  утвердим
И  их  достоинства  в  достатки
Войны  дальнейшей  превратим.

                …

В  стране  детей  руководитель
Один  воистину  умён,
Родитель,  бдитель  и  вершитель –
За  всё  в  ответе  только  он.

Пусть  человеку  ошибаться
Самой  природой  суждено,
И  гению  застраховаться
От  заблуждений  не  дано,
Но  на  свои  влиять  решенья
Он  никому  всерьёз  не  даст,
Один,  в  своём  и  общем  мненьи,
Решать  как  следует  горазд.

              …

Страшнее  прочих  гроз  и  пугал,
Тот,  кто  для  жертвы  вскормлен  был,
Как  крыса,  загнанная  в  угол,
Мучителя  опередил. *

И  задалось  кровопролитье –
Главнейшее  из  всех  времён,
Чего  наш  вождь  не  смог  предвидеть,
Уверенностью  ослеплён.

Поймал  нас  на  замахе  ворог,
Громоздок  русский  наш  запряг,
И  полвойны  поехать  скоро
Не  удавалось  нам  никак.

Числом  старались,  не  уменьем,
Мостя  потерями  успех,
И  в  том  не  ведая  сомнений –
Чай,  супостат  не  выбьет  всех.

Вот  так  в  атаке  неуместной,
На  пуль  нарвавшись  густоту,
Погиб  Василий  бесполезно
Зимой  в  сорок  втором  году.

И  Фёдор  Гущин,  дед  другой  мой,
В  заливе  Финском  утонул,
Его  корабль  во  время  боя
Пустила  немчура  ко  дну.

                …

Май  сорок  пятого,  победа,
Триумф  проигранной  войны,
Цена  неслыханна  за  это,
Завоевания  смешны.

Отплакала  своё  Мария,
Нерадостна  судьба  вдовства,
И  вся  огромная  Россия
Была  в  те  годы  такова.

На  мужиков – звериный  голод,
Все  годные – наперечёт,
Калека  дядя  иль  не  молод –
Всё  для  какой-нибудь  сойдёт.

Нашёлся  из  гражданских  лётчик –
Сергей  Петрович  Иванов,
Не  худший  для  ребёнка  отчим,
Один  грешок – любил  вино.

*Имеется  в  виду  гитлеровская  Германия,  само  появление  и  существование  которой  было  бы  невозможно  без  поддержки  Советского  Союза.

            Четвёртая  глава.

Текла  положенным  порядком
Послевоенная  нужда,
Но  ежели  добры  зачатки,
Тогда  и  племя  хоть  куда.

Рос  Игорь,  в  жизнь  входил  неспешно,
До  впечатлений  так  охоч,
На  бедноватом  фоне  внешнем
Стремился  сам  себе  помочь.

В  ребячьих  играх – заводила,
И  лидер,  и  авторитет,
Милы  уверенность  и  сила,
И  слаще  ощущений  нет.

Но  нелегко  даётся  право
Меж  первых  место  занимать,
Отнюдь  не  каждому  по  нраву
Лень,  боль  и  страх  одолевать.

Неординарное  хотенье –
Сверхмощи  нервной  торжество,
И  всевозможные  уменья –
Всего  лишь  следствия  его.

Вернись  с  войны  Василий-мастер,
Искусство  б  Игорь  перенял,
При  том,  что  по  портняжной  части
Карьеру  бы  не  продолжал.

Ведь  жизнь  заставит,  жизнь  научит
Необходимой  уйме  дел,
Но  только  сильный  станет  лучше,
Слабак  хотя  бы  уцелел.

И  баба  Маня,  мать  отцова,
Чтоб  баловством  не  погубить,
С  нечастой  ласкою,  сурово
Старалась  отпрыска  растить.

И  получилось  так,  как  надо,
Не  глуп  старинный  домострой,
Не  выйдет  путного  из  чада
В  опеке  жалости  пустой.

           …

Пока  сироты  подрастали,
Врастая  в  играх  в  бытиё,
Стареющий  товарищ  Сталин
С  товарищами  гнул  своё.

В  войне  великой  пораженье
Не  отвратило  молодцов
От  претворенья  вожделенья
Мир  подчинить  в  конце  концов.

Не  вышло  с  помощью  оружья
Обычного  мир  покорить –
Остатки  сил  собрав  натужно,
Смогём  сверхбомбу  сотворить.

И  наклепать  тех  бомб,  сколь  надо,
И  средств  доставки  наклепать,
Чтоб  в  горле  кость – за  океаном –
Достать  и  в  клочья  разметать.

А  после  прочих  вмиг  проглотим,
Пример  «свободы»  упраздним,
Во  всём  вселенском  околотке
Наш  установится  режим.

Ведь  если  ты  не  враг  народа,
Не  хочешь  ближним  только  зла,
То  невозможную  свободу
Зачем  в  реальности  желать.

И – испытавший  ад  сверх  края,
От  ран  надрывно  отходя,
На  милость  свыше  уповая –
Народ  поддерживал  вождя.


Продолжение  следует.