Монтень

Летали разноцветные жуки.
Густые мухи делали на лете.
Раздвинув молодые лопухи
ногами,
у забора спали дети.
О, "спали"…
дань цензуре, эвфемизм.
Мизулина, ты муза-лаперуза.
Там подрастающий на воле организм
другому организму делал пузо.
Пути пройдённого назад не отберёт
никто. Он применил усилье.
И организм поверженный поёт,
внимая недостатком изобилье
достоинства.
В себя.
Себе.
Ему.
Жукам, зловредным мухам, лопухам,
соседям, всем, кто слышит, и всему
созданию она кричит: Я к вам,
меня ведут, увитые цветами
рога склонив к подземным алтарям,
где черви молча радуются нами,
я к вам, вся ваша,
я недаром Даша,
последний слог, хотя и запрещает,
но разрешает
первый – да, и да, и да…
горит её, зажжённая впервые
(Мизулина, привет тебе),
звезда.
Суммируя движения простые,
способные, тупые, раз и два,
по нарастающей,
болезненные жженья
и раздраженья, к пику наслажденья
ведёт её, как в пропасть, голова.
Соседский парень
конопат и глуп.
И не читал из "Опытов" Монтеня
ни слова. Он разъял её, как труп,
и оживляет, стоя на коленях.
Сольфеджио. Монтень.
Всё канитель.
Земля и небо. И в послушном теле
Поёт-гудит её виолончель.
А начиналось просто.
Жаркий день.
Мух ошалелых звонкое гуденье
Здесь на заборе. Парами. Всё лень.
И лопухи, свидетели паденья.
В падении отброшенный Монтень
под лифчиком скрывает
удивленье.


2014.