Ода Стали

Он суть всего, Он мера всех вещей,
Ведь время не колеблет власти стали.
Он доминирует над бренностью идей,
Являя миру облик абсолютной власти.

В очах его бездонных рок,
И лёд сковал его обитель.
Всевластья дань - величия залог,
Безмолвья дно - величия хранитель.

У ног его призренный мир лежит,
Но Он тому не уделяет взгляда.
Во взоре властном глубина тоски
Смешалась с силой безучастной.

Империи порядка властелин,
Он знает, помнит, молча правит.
Незримой мощи господин,
На нерушимом троне восседает.

Его черты объяты перспективой,
Оплоты стали развергаются пред ним.
Но смысл отсутствует в таком
Средоточеньи силы - ведь он неумолим.

Колосс металла с камнем обречён,
Ему никак не миновать теченья рока,
Но волею своей Властитель нерушим,
Ведь Он - средоточенье власти Бога.

Хоть молвят каждый божий день
Глупцы, слепцы и лжепророки,
Что нет того, чей трон неколебим,
Кто созерцал веками тленность плоти.

Но лжепророков сталью нерушимой
Уста призренные пресечены навек.
Покорный мощи абсолютной, человек
Престал тянуть срок жизни тленной.

Ни слов не молвя, жестов не свершив,
Ни думая о целях и стремленьях,
Всевластный Император отдал повеленье,
Не дрогнув ликом, позы не сменив.

И легионы гвардии забвенья отошли.
В металлах лат и зареве всевластья
Ступили гвардии в мир хаоса ряды,
Неся с собою горе и ненастье.

Доспехи грозные зияют виолетом,
Сечи булатные и алебард леса
Стоят над миром хаоса людей
Стальным рассветом.

Нет злобы или сожаленья на челах,
Нет ненависти, или даже рвенья.
Есть безразличье тёмных взоров во шлемах,
Есть рока, власти и металла воплощенья.

Ступая по стальной тропе войны,
Они несут покой и распорядок.
К чему так хаоса дитя боится тьмы,
Ведь век его до беспредела краток.

Империя вершит стальной удел -
В причинах не нуждается порядок.
Но только хаоса явленья беспредел
Так детям хаоса приятен и усладок.

Хоть в каждом хаосе есть свой порядок,
Порядок сам из хаоса возник.
И нет дурного в том, что век столь краток,
Ведь сам порядок - хаоса родник.

Сидя недвижно в грозном троне,
Всей сущностью своей являя власть,
Он видит мир как на ладони,
Но никогда не станет в нём ничто менять.

Ведь тот, кто выше всех материй,
Кому известно всё, что есть иль может быть,
И чей удел безмолвное правленье,
Кто власть вселенскую в себе средоточил,

Тот только лишь из всех без сожаленья,
Без рвенья и стремлений воплотить
Своей беззувчной воли порывенья,
Способен обновить весь мир в мгновенье.

Но ничего не может быть
Прекрасней, нежели величие прозренья,
Того, что не способен миру объяснить.
И в том томим он сожалением. Как быть?