Друзья

 Все имена и совпадения вымышлены...

В кладовке было душно. Дневной солнечный свет пробивался  сквозь толщу выгоревших газет, наклеенных на оконное стекло и нагревал воздух до обморочной температуры. Вдобавок, воняло кислой капустой, рыбой и выбродевшей  ржаной закваской.
 Яков Иванович, шумно кряхтя и охая,  опустился на четвереньки и выволок из-под высокой железной кровати трёхлитровую банку с квасом. Тут же, не меняя позы, пригубил живительный напиток и понял, что помаленьку возвращается к жизни.  Кислятина с шумом провалилась в  горевшее пустое нутро и с шипением прижилась.

- Осподи, спаси!- выплюнув дохлую муху, утонувшую в квасе, зашептал  он. - Боле ни одной стопки не выпью. Никогда!  Только отпусти...
Кое-как он вскарабкался на кровать. Непослушные, как у младенца, ноги отказывались ему служить. Все силы уходили в пот, который ручьями катился по лысой голове, стекал на спину, делая рубаху грязной и липкой.
- Вот обещаю, -  крестил он волосатую грудь,-   даже пробки  боле не понюхаю...

-Ты чего там гунобишь, не отходну ли читашь?- Катерина, жена Якова Ивановича, не переносившая на дух мужниных загулов,  вовсю злорадствовала над благоверным.
 -Ничего, помрёшь,  я нового мужика приведу. Он, в отличии от тебя, с утра до ночи на меня работать будет. Враз  всё наше хозяйство поправит. Может хоть к старости не в развалюхе, а  в крашеных  хоромах с высокима заборами поживу.
 
Яков Иванович от слабости  не имея никакого желания перечить жене, вяло махнул рукой.
- А что?- не унималась Катерина. -  Я ещё баба в силе. Хоть запрягай да паши!
 Она  со злостью выдернула из-под Якова Ивановича   загнувшийся белоснежный подвес.
- И пить он  будет только чай байховый. В будни - с яблочком, а в праздники с молочком пареным, в котором маслице кружочками плавает.

Когда от криков жены успокоилось эхо, бившее по барабанной перепонке, как по наковальне, Яков Иванович с тихой радостью ощутил, как при поминании про масло у него приятно заурчало в животе. После недельного голодания  не мешало бы уже съесть чего-нибудь лёгонькое: грибков, к примеру, с картошкой или лещовый хвостик из рыбника. Может, сжалится Катерина, накормит...

Неожиданно хлопнула калитка.
- А-а, заходи, друг-богатей, - услышал он подозрительно ласковый  голос жены. - Давно ты к нам не захаживал. Никак понадобилось чего. По частому каршанью подошв по мостовой Яков Иванович узнал соседа Петрушу.
- И чего припёрся? - со злостью подумал он.-  Дома его чёрт не любит что ли. Катерина теперь  перед ним ещё пуще расхорохорится. Корки сухой не даст, а не то, что рыбьего хвоста.

- Где друг-от мой, Яков Иванович? - как приходской дьяк, пропел Петруша. - Неужто всё ещё гулеванит?
- А кто знает, где его волос носит, - соврала Катерина. - Можо на том конце деревни, можо на этом. Колокол не навешан. Уж не стоснулся  ли по нему?
-  Что ты!В отличии от него я давно не пью и ему не советую. Да и перегарной запашиной  нонеча дышать не могу. Тошнить начинает. Мне, Катерина Сидоровна, доктор на пять лет  укол  сделал, чтоб спиртного ни-ни. Даже квасу нонеча пить нельзя
-  Да ты что?! Пять лет! - всерьёз удивилась Катерина. - И бабу твою  не пожалел?
-  Как это не пожалел?
- Дак  за пять лет она от такого счастья  с ума сойдёт! Придётся  тебе с умалешённой бабой жить!
-Вот язва, -  выругался про себя Яков Иванович, - только бы  щипнуть по-больнее. Да и этот гусь хорош. Расхвастался.Укол ему сделали! А вдруг Катерине приспичит и его, Якова Ивановича, к доктору на укол отправить. А он уколов страсть как с самого детства боится.
Петруша переминался с ноги на ногу,скрипел половицами, смешно кряхтел и посвистывал:
- Мне тут, Катерина Сидоровна, в голову пришло, может вечерком на лавочке посидим, семечек пощёлкам.
У Якова Иваныча от такой неожиданной наглости всё внутри всколыхнулось, но тут он услышал звонкий шлепок по соседской физиономии. Так то вот,козёл прыткой, Катерина меня в обиду не даст.

От жары перед глазами плавали радужные круги.
Хотелось уснуть, но сон не шёл. Временами нападало какое-то забытьё, в котором мерещились такие кошмары, от которых Яков Иванович взвизгивал, как молочный поросёнок, которому нечаянно наступили на хвост. Едва очухавшись, он хватался за ковшик с квасом и жадно пил.
В одном таком кошмаре ему привиделось, как на него  едет танк. Яков Иванович, не жалея себя, начал кидать  одну гранату за другой, пока танк не загорелся и не заглох. Всё! Кажись отбился! Но тут  из люка показалось  дуло пулемёта и" тра-та-та-та-та"
-Что ты, скотина, делаешь-то, - кричала на  Якова Ивановича разъярённая Катерина Сидоровна. - Ты пошто все огурцы  из таза вышибал? Мешали они тебе, злыдня ты алкогольная? Думаю, что за грохот в кладовке стоит.
- Какие огурцы?- еле очухался Яков Иванович? - Человек  в атаку ходил. Путняя жена пожалела бы, а ты только горло дерёшь.
Часто поморгав глазами и убедившись, что  танка  поблизости нет, он помаленьку начал приходить в себя. Но тут пулемёт, который во сне тараторил, вновь заработал.
- Что, Яшка, белочка пришла? Пить надо меньше. Экая жара.  Клюквенным морсом надо спасаться, да водой холодной обливаться...
Не давая вставить хоть какое-то слово, сосед Валька, что жил с другого боку от  Якова Иваныча избы, с видом заядлого трезвенника продолжал:
- Да-а, погулял ты дружок. Всю водку в сельповском магазине один выпил- и громче, чтоб наверняка слышала Катерина,-  Да и всех баб, говорят, на деревне в одиночку облапал!
 Зная крутой норов жены, Яков Иванович с горечью подумал, лучше бы на него выехал танк...

К вечеру жара спала. В огороде Наталья, Валькина жена, копошилась в цветах. Сам он, сидя на чураке, обозревал свои немаленькие владения хозяйским намётанным глазом. Там бы пригорок раскопать, тут бы черёмушник вырубить.
Сил уже на всё сегодня не хватит.
-Может, Яшку сходить проведать. Как он? Очухался ли? И правда, непошто он вчерась при Катерине про баб  ляпнул, орала потом на всю улицу. А за что? Ну, попил мужик, ну, ляпнул пару девок за холку, что в этом худого-то? Никуда же от жены не делся. Лежит себе в своей родной кладовке, выздоравливает. Я вот тоже это дело люблю, только Наташка часовым на душой стоит. А на душе не спокойно. И нервы шалят, чуть что сразу на крик перехожу. Недавно обещал жене выкинуть все клумбы за забор. Развела цветочки, а вместе с цветочками пчёл. Одна, после того, как он ликёрчику малинового попробовал, так впилась в щёку, рыло на сторону свернуло.
 Как узнику, давно сидевшему в заключении, Вальке, вдруг,   захотелось на свободу. Внутри всё спёрло. Перед глазами поплыло озеро, лодка в которой напротив него сидит толстая девка Ленка. Она  ласково улыбается ему и плюёт на насаженного на крючок червяка. Заскомнуло  сердце.
Рука потянулась к карману, где Валька любил носить плоскую бутылочку коньяка, нащупала в нём ключ на семнадцать, облепленный табаком леденец и огрызок газетины с нацарапанным телефонным номером этой самой толстухи Ленки.
Небо над лесом заклубилось облаками...
-Чем в цветах-то ковыряться, лучше бы помидоры подвязала. От них проку больше...
- Тебя забыла спросить!- огрызнулась Наташка.
- Поори ещё. Все твои клумбы вместях с горшками в ручей высвистну!

Наташка, молча вымыв в бочке руки, как ни в чём не бывало, вихляя бёдрами,прошла мимо Вальки в дом. Через минуту высунув рыжую кудрявую голову в окошко,  ласково позвала:
- Заюшка мой, Валенька,иди чай пить.


- Крику-то сколько было!- рассказывал Петруша жене. -  Я  в баню подкинуть пошёл, слышу,что-то за олёшником неладное творится, ветки раздвинул, а там  Катька дружка моего Яшеньку молотит. А он и не отдирается. Видно, за дело. Краем уха услышал только, что Валька чего-то  с дуру у них в избе ляпнул.
- Правильно. Вас лупить и надо- недовольно буркнула Таньша.
- Конечно, правильно. Ну-ко ты, две недели дома не был.
 Вот я сколько не пью? Два месяца! Дома покой. И начальство на работе довольно,  и денюжки в кошелёк капают.Год и мы с тобой, жена, с жигулей на джип пересядем! Я к тому времени уже депутатом стану. Все будут ходить и кланяться:
-Здравствуйте, Пётр Аристархович. Не дадите ли финансов взаймы?
Вот к примеру  Яша, друг мой, придёт:
- Дай, Петруша, на бутылку.
 А  я ему :
- Нет,  неплатёжеспособный клиент ты, Яков Иванович!Ты мне по осени бензину пожалел, да ещё и за бочку синюю с позапрошлого году не рассчитался.
 
И Петруша, представив, как его дружок чуть ли не на коленях клянчит у него захудалую сотню, довольный вытянул ноги на диване.
 Вот так вот! Как только трезвым человеком становишься, тебе почёт и уважение!

Таньша, широко зевнув,   скинула Петрушины ноги с дивана на пол, убрала из-под его носа тарелку с недоеденным пирогом, смахнула со стола крошки и счастливая пошла спать.


 
Заливались лаем собаки. Яков Иванович сонно прищурился. На часах пол-пятого утра. В открытое окно влетел чей-то крик.  Выскочив  на веранду, он увидел, как какой-то детина у соседского забора изо всех сил треплет Петрушу. Накинув пиджак он бросился на помощь. От своего дома в банном клетчатом халате уже бежал Валька.  Из чёрной иномарки вышли ещё два амбала.

- Убили бы, - хныкал после драки Петруша, перекладывая замороженный кусок мяса от глаза к глазу. - Хорошо вы подоспели.  Ещё  приедут, знаю я их...
Яков Иванович, ещё не совсем могутной, тяжело дыша, опустился на ступеньку. Он ухлябывал воздух, как высохшая рыбина. На фиолетовом колене его надулась огромная  шишка.
- Долги раздай!- наконец, выдохнул он.
- Денег где взять?
- Продай чего-нибудь.
- Чего продать-то? - выпучил подбитые глаза Петруша. - Дом что ли? Да меня Танька скорее самого продаст!
- Не хрен было занимать, - подытожил Валька, сплёвывая кровь с разбитой губы.- Ишь, расхорохорился, предприниматель. В лес топором махать надо было идти, а не кредиты брать. Я за всю жизнь не одного не взял, а две машины имею, буран, лодки... Всё сам!
Яков Иванович с Петрушей удивлённо переглянулись.
- Ну, почти сам...
И боязливо оглянулся, нет ли где поблизости Наташки.
 
 Карман Валькиного банного  халата подозрительно топорщился.
 - Мне не наливайте, - твёрдо отказался Яков Иванович. - Я чуть не помер.
- Ну и хрен с тобой, - обрадовался Петруша. - Нам больше достанется.
Допьём, вызовем такси и махнём прямиком в город по ресторанам. Я тебя, Валька,  к таким девкам  в сауну свожу!
- Денег где возьмёшь, рэсторан- передразнил его Валька.
- Я?! Да мне  кто хочешь даст. Ни одну тысячу! Вызывай такси!
- Не поеду я в город, я в деревню...
- Ну и езжай к своим дояркам, дурак.

 Тёплый ветер прошёлся по кронам берёз, метнулся к небу, разогнал облака и умчался к озеру, качать на волнах, пришвартованные к пристаням лодки. Солнце заиграло  на выскобленных ступеньках горячими "зайцами". Друзьям, несмотря на полученные синяки, задышалось легко и свободно. Проблемы вместе с ночными сумерками  отступили, может, на неделю, а может, и того дольше...


P.S: Яков Иванович, сидя перед телевизором, суслял лещёвый хвостик и запивал свежезаваренным  чаем с яблоком.  Катерина подливала в его стакан кипяток.
- Может, с молочком, чай-то?
- Не-не, я так, с яблочком попью...
- Я вот всё думаю, какой же Петруша дурак. У него долгов куча, а он пьёт. Сейчас по всей волости месяц разъезжать на такси будет,и к старому ещё больше надолжат. Бани да девки.О-ой! Непошто его Валька завёл...
- Надо-то заводить, Яша. Вот ты не захотел, дак насилу  тебе в рот никто не зАлил.
- Да-а, - возгордился своим подвигом Яков Иванович и воодушевлённый похвалой жены, клятвенно себе пообещал - Больше  капли не выпью! Ну покрайней мере месяц точно!
 Пьяному что?  Один позор, а трезвому почёт и уважение!