Осколки в памяти

В основу положены реальные факты из
жизни моего отца – Георгия Васильевича Михайлова
   
   

  Шёл второй год изнурительной и смертоносной работы, которая пахла потом и кровью, пылью и гарью. Вот и сегодня предстоит малым числом живой силы и техники удерживать натиск огнедышащего металла. До прихода подкрепления остаётся чуть более четырёх часов. А пока приходится ждать и бороться с непривычной звенящей тишиной, которая не только режет барабанные перепонки, но и сдавливает виски. В остальном всё окружающее напоминает довоенное лето. Поют птицы. Поблёскивает трава, сгибаясь от росы и, меняя окраску капель с первыми лучами солнца.
  Георгий  смотрел на траву и восхищался силой маленького муравья, борющегося с раненым жуком.
  - Вот бы и людям такую силу,- подумал лейтенант и тяжело вздохнул.                Размышления прервала артиллерийская канонада. Звенящая тишина сменилась визгом снарядов, которые пролетали над головами красноармейцев и разрывались далеко позади оборонительной линии.               
Стонала и дрожала земля. Прижимаясь к ней, люди казались маленькими и беззащитными. Но только казались, потому что уже не раз проявляли свою несгибаемость и силу духа. Вот и сейчас, презирая смерть, они были готовы отдать свои жизни, чтобы их дети никогда не знали рабства на родной земле.
  Закончилась артподготовка. Вдали показались танки, и шум приобрёл новое качество.
- Не стрелять! – раздался голос комбата, - этих приказано пропустить. И 28 металлических монстров без боя прошли передовую линию, углубившись в тыл фронта. После небольшой паузы, пробегая дрожью по окопам, усилился гул. На красноармейцев двигалась стальная, длинноствольная смерть. Клубы дыма и пыли устрашающе поднимались над землёй. Красивое утро так и не сменилось красивым днём. Наступал мрак. Только изредка, пробиваясь сквозь дым, выглядывало солнце, желая быть свидетелем происходящего.
- Началось,- совсем необычным, а точнее, подавленным голосом, сказал старшина, - чувствую, Георгий, что это мой последний... Не договорив, он умолк и с  грустью посмотрел на друга. Друзьями они стали после одного боя, когда лейтенант спас жизнь боевому товарищу. Тогда агрессивная машина накрыла собой лежащего в окопе старшину, развернулась на месте на 360 градусов, превратив оборонительную точку в могилу. Лейтенант в считанные минуты откопал старшину, не дав ему умереть.
               
- Ты что же это,- вспоминая ужасный эпизод, сказал Георгий, - умирать торопишься, дружище? Он пожурил старшину, а потом, подбадривая, добавил:
- Мы ещё дождёмся мирной жизни.
  Две сотни танков продолжали смертоносный марш. Нервы бойцов достигали предела. Лейтенант снова вспомнил о муравье. Захотелось стать таким же маленьким и глубоко зарыться в землю, чтобы избавиться от этого ужаса.
- А каково молодым? – подумал он о новобранцах. Им ведь впервые предстоит окунуться в этот ад.
Ползущие монстры с лязгом и рёвом выныривали из огня и дыма, создавая видимость неуязвимости.
- Вот бы силу муравья, - неожиданно в голову пришло единоборство насекомых.
  А между тем гусеницы танка смяли бруствер и беспрепятственно прошли над окопом.
- Сволочи! – закричал старшина и бросил противотанковую гранату вслед уходящему монстру. Машина надрывно взревела и остановилась. Горящих их было уже около десятка.
  Пылала, содрогаясь, земля. Словно живые факелы метались танкисты противника, попадая под свинцовый дождь автоматчиков. Каждый подбитый танк наращивал уверенность и придавал силы  молодым бойцам. Кипела злость, и уже никто не испытывал страха. Слышалась русская и немецкая брань.
Старшина менял магазин ППШ, а из башни подбитого танка летела граната.
Не долетев до окопа, она разорвалась. Один осколок попал в магазин, разнёс его вдребезги, и, словно лезвием клинка, Николаю снесло голову. Опешив от увиденного, лейтенант инстинктивно бросился к старшине. Вторая граната превратила в клочья сапоги Георгия, и осколками оторвала обе пятки.
…Он застонал. Приподняв голову над подушкой, открыл глаза. Его лихорадило. По бледному лицу катились крупные капли пота.
- Егорушка, у тебя что-то болит? – испуганно, по-матерински спросила жена.
- Нет, Леночка, опять этот сон…
- Проклятая война! – сказала Елена Игоревна, - когда же ты оставишь в покое солдата?