не улетай, любимый

               
Жужжащий улей аэровокзала.
Он, не расслышав, нервно бросил: «Что?..»
«Не улетай, любимый» - повторяла
седая тётка в выцветшем пальто.

И кто-то прятал в пазуху заначку,
кто-то пыхтел цыгаркой впопыхах.
Торговки бойко продавали жвачку
и бутерброды с пивом на лотках.

Он был как все – немного злой от водки,
привыкший улетать и уходить,
какой-то муж
какой-то странной тётки.
В её ли годы это говорить?

Толпа на регистрацию редела.
Огонь, как в храме, на табло горит.
И женщина, как жрица, то и дело
«не улетай, любимый» говорит.

Как будто ей, уже имевшей внука,
прожившей жизнь Джульетты и Кармен,
впервые всё – и небо, и разлука,
и не было размолвок и измен.

И шёл февраль, и было много снега.
И сам уже не свой в толпе людской
я проводил к досмотру человека
и втиснулся в троллейбус до Тверской.

И ехал я, в любви не виноватый.
Вокруг меня качались как тростник
какие-то студенты и солдаты,
какой-то с палкой сгорбленный старик.

Все сами по себе, как будто дети,
мы двигались сквозь о'тсветы реклам.
Нас не любил никто на целом свете,
никто не ждал, прислушавшись к шагам.

Я вышел в ночь. Я до сих пор, как пьяный,
по городу, где мне приюта нет,
слоняюсь, захожу в кафешантаны,
вычитываю сплетни из газет.

Мне холодно. Но я не вздрогну даже.
Я одинок, но я не закричу.
И сам себе (ведь так никто не скажет)
"не улетай, любимый" бормочу