Календарь поэзии 30 апреля

30 апреля  - день рождения поэта Юрия Кублановского

Юрий Михайлович Кубланавский (30 апреля 1947, Рыбинск) — русский поэт, публицист, эссеист, критик, искусствовед. Был в числе организаторов неофициальной поэтической группы СМОГ. В советское время печатался в основном в самиздате, а также за рубежом.

Юрий Кублановский родился 30 апреля 1947 года в семье актёра и преподавательницы русской литературы. Его деда, священника, расстреляли в 1930-е годы. В доме его бабушки сохранялась атмосфера дореволюционной России: всегда горела лампада в красном углу, пили и ели из посуды кузнецовского фарфора, пользовались остатками дореволюционной мебели. Несмотря на то, что родители были коммунистами, был крещён.
Увлекался живописью, с 10 лет занимался в изостудии, одно время хотел стать художником. Стихи, по собственному признанию, начал писать в 14-15 лет. В 1962 году приехал в Москву и показал свои стихи Андрею Вознесенскому. Тот их одобрил .
Начинал с авангардизма, считая что противостоять официальной советской литературе можно только на нетрадиционных путях . Брал пример с появившихся в печати в первые годы оттепели в СССР как западных сюрреалистов, так и отечественных футуристов.
 
 
В 1964 году Юрий Кублановский приезжает в Москву и поступает на отделение искусствоведения Исторического факультета МГУ. Там же он знакомится с молодыми поэтами — Леонидом Губановым и Владимиром Алейниковым и другими. Их роднило неприятие официальной советской литературы. По инициативе Леонида Губанова молодые поэты создали литературное объединение «Смелость, Мысль, Образ, Глубина» (СМОГ)[3]. СМОГ просуществовал недолго. Уже в 1966 году под давлением властей это объединение прекращает существование.
 
В 1966 году знакомится с Иосифом Бродским, который выступал в небольшой аудитории одного из московских институтов с чтением стихов . В 1970 году состоялась первая официальная публикация — стихи в сборнике «День поэзии». В том же году оканчивает университет. В это время он, по собственному признанию, осознаёт, что не хочет ни вписываться в официальную советскую литературу, ни оставаться в столице.
Он, будучи искусствоведом по профессии, уезжает работать экскурсоводом в музей на Соловках, открывшийся незадолго до этого. В огромном разорённом монастырском комплексе работало на тот момент только шесть сотрудников. Климат в тех местах был суровым («девять месяцев зима, остальное — лето»), а корпуса не отапливались. Сам Кублановский зимовал в келье, где в 1930-е годы сидел Дмитрий Лихачёв. На Соловках Юрию Кублановскому довелось общаться с бывшими заключёнными соловецкого лагеря. Так он по собственному признанию постепенно «реконструировал для себя кошмар лагерной жизни». Там же он открывает для себя «соловецкую старину». Благодаря избытку свободного времени, Юрий Кублановский много читает.
После Соловков работал в Кирилло-Белозерском, Ферапонтовом музеях, в Муранове и др. Это способствовало приобщению Юрия Кублановского к эстетике и красоте дореволюционной России, а через них к Православию. Однако воцерковлённым человеком он не был. Этому препятствовал коллаборационизм многих священнослужителей с советской властью. В середине 70-х познакомился с Александром Менем и стал его духовным сыном.
В 1975 году выступил в самиздате с открытым письмом «Ко всем нам», приуроченным к двухлетию высылки Александра Солженицына, которое было в 1976 году опубликовано на Западе. Это окончилось вызовом на Лубянку и лишением возможности работать по профессии. Трудился дворником, истопником, сторожем в московских и подмосковных храмах. Печатал переводы под псевдонимом
Печатался в сборнике «Ленинские горы. Стихи поэтов МГУ» (Москва, 1977). В 1979 году принял участие в неподцензурном альманахе «Метрополь», изданном самиздатовским способом, а также вышедшем за границей . С середины 70-х его стихи публикуют русскоязычные журналы и альманахи Европы и США. В 1981 году в США в издательстве «Ардис» вышел первый сборник стихов «Избранное», составленный Иосифом Бродским .
 
19 января 1982 года (на Крещение) — в квартире Юрия Кублановского был проведён многочасовой обыск, после чего от него потребовали покинуть СССР. 3 октября 1982 эмигрировал, жил в Париже, с 1986 года в Мюнхене .
Кублановский познакомился и часто общался с Солженицыным . Был членом редколлегии и составителем литературного раздела журнала «Вестник русского христианского движения» (ВРХД), печатался в «Русской мысли», «Гранях», «Континенте», «Глаголе» и других эмигрантских изданиях. Работал на Радио Свобода.
В конце 1980-х годов, когда произведения Юрия Кублановского стали публиковать на Родине, он, по собственному признанию, «потерял статус политического эмигранта. Становиться же эмигрантом экономическим не хотел» .
 
В 1990-м году Юрий Кублановский возвращается в Россию. В тот период многие деятели культуры СССР наоборот покидали . Генрих Сапгир отмечал, что когда Юрий Кублановский приехал, «горбачёвские чиновники долго не хотели возвращать ему советское гражданство, пока вся эта нелепость не отпала сама собой». После возвращения много публикуется как со стихами, так и со статьями. Поселился в Переделкине. Работал в журнале «Новый мир»: заведующим отделом публицистики (1995—2000), затем несколько лет заведующим отделом поэзии.
Член Союза российских писателей. Член редколлегии журналов «Вестник РХД», «Новый мир», и «Стрелец», газеты «Литературные новости» (1992). Координатор (вместе с Станиславом Лесневским) комиссии по подготовке международного суда над КПСС и практикой мирового коммунизма (1996). Член-корреспондент Академии российской словесности (1996).
 
В 2003 году Юрию Кублановскому была вручена премия Александра Солженицына за «правдивую точность поэтического слова, за богатство и метафоричность языка», за ясную гражданскую позицию.
В 2006 году ему была присуждена «Новая пушкинская премия» (первая премия) «за совокупный творческий вклад в отечественную культуру». По словам председателя премии Андрея Битова, Юрий Кублановский был награждён именно как «старший мэтр»
Принял участие в цикле передач «Имя Россия», представляя Пушкина.
 
С 26 июля 2010 года — член Патриаршего совета по культуре
 
В предисловии к книге Юрия Кублановского «Избранное», изданной в США в 1981 году, было напечатано эссе Иосифа Бродского. Своё эссе Иосиф Бродский начинает со слов о том, что появление нового крупного поэта заставляет пересмотреть историю поэзии ради выявления той традиции, которую развивает творчество данного поэта. Далее Бродский пишет, творчество Юрия Кублановского в этом смысле — «событие чрезвычайно значительное». Юрия Кублановского Бродский называет последователем Батюшкова. Вместе с тем Бродский отмечает свойственную для сентиментализма преобладание личного начала над смысловым. Далее Бродский отметил существование в русской поэзии «стилистического маятника, раскачивающегося между пластичностью и содержательностью», а также две наиболее удачные попытки «привести оба эти элемента в состояние равновесия», осуществлённые «гармонической школой» Пушкина и акмеистами. Таким образом Иосиф Бродский видит заслугу Юрия Кублановского в том, что ему удалось уравновесить в своём творчестве эти два начала.

Александр Солженицын по случаю вручения Юрию Кублановскому солженицынской премии написал короткое эссе, в котором отметил: «Поэзия Юрия Кублановского — отличается верностью традициям русского стихосложения, ненавязчиво, с большим чувством меры обновлённой метафоричностью — никогда не эксцентричной, всегда оправданной по сущности; и естественной упругости стиха, часто просящегося к перечитыванию и запоминанию».
 
Юрий Кублановский в Журнальном Зале http://magazines.russ.ru/authors/k/kublanovskij/

Юрий Кублановский в 45 параллели http://45parallel.net/yuriy_kublanovskiy/



СВЕРЧОК
   
   Сверчок в изголовье, что мелешь, скажи?
   Бессмысленно песен твоих миражи
   встают от жемчужин - до гнили домов,
   обмоченных впрок мужиками с углов.
   Я весь истаскался, в родимых краях,
   как цуцик, живу с нищетой на паях.
   На что уж - и то капитальней меня
   сверчок супротив темноты и огня.
   Никто не пытает: о чем он поет,
   как любит, сколь долго на свете живет
   и где умирает - все в том же углу? -
   пока из печи выгребают золу...
   Каприз роговицы в минуту труда
   словесного, впрочем и то не беда,
   светла, что горошина в спелом стручке,
   слеза - о сменяемом братом сверчке.
   
1981 * * *
   ***
В деревьях лапчато запутались грачи.
Ручьи перекрутились с речью.
И склоны тёмные, что куличи,
плывут торжественно навстречу.
Сжигает солнышко меня ленивца и
страну тряпично-красной плоти,
где все под мухою. И только муравьи
честны в египетской работе.


*** 

В сумерки
Морозные листья оканта,
белила в холщовой суме…
Как много ума и таланта
неженского в этой зиме!

Сквозь посвист зазывного ветра
ты вслушайся, если не лень,
в псалом, распеваемый Гердой,
которую носит олень

и лед выбивает копытом
от снежных вершин – до двора,
где бегает с горлом открытым,
гоняя в хоккей, детвора.

Оседлывай, дочка, салазки,
тебя покатает отец,
он знает волшебные сказки
о вечном влеченье сердец.
1972
Петербургская элегия
Е. Шварц
Послушно поземку к Петру
несет под копыта коня.
На парусном влажном ветру
ты, может быть, встретишь меня.

Державе держать недосуг
летучего змея границ.
И остовы новых фелюг
с корсетами императриц

заманчиво схожи. Прилип
к зеленому кубку с орлом
румяный детина. Полип
чухонской зимы за окном

в Европу оскалился тут,
когда от радений хлыща
старушечьи букли бегут
с подушек, как мыши пища.

…Где возле ростральных стволов
на стрелке пустая скамья
и парусный ветер свинцов
– ты, может быть, встретишь меня.
1979