***

 О Витухновской или плохо или ничего! Я не оговорился - слово "хорошо" не из ее лексикона. Семейка Адамсов это ее детская пастораль, можно сказать идиллия. Перед вами самый крутой из всех поэтов 20-го и 21-го века. Среди Проклятых поэтов (Бодлер, Верлен, Рембо) она пожалуй, самая проклятая. Оно и понятно. Что такое ужасы 19го века по сравнению с Аушвицем , Хиросимой и Фокусимой. Но не в коем случае не следует видеть истоки этой реки мертвых где-то вовне. Сама Алина и является тем адом, которого все боятся. Она не в аду-она сама и есть ад.Ее образы и строки клубятся и роятся в безднах дантовского ада, с той разницей, что здесь нет ни рая, ни чистилища. Только ад и выход из него только через еще более адский ад в великое Ничто (не путать со смертью). Ее творческий манифест "Текст через пытку" вовсе не является авторским кокетством или преувеличением. Здесь каждое слово - признание, полученное на дыбе своего я. "Как все зацементели. Я первый среди вас зацементел. Только не: "Умри Лиса Умри Лиса, а и сам умри и сам умри и сам умри. Лисы Апокалипсис. Топор но порно." В лабиринтах ада был до нее и даже до Данте первый поэт Орфей. Его на выход вела нить Ариадны. Алина сама Ариадна и на вход и на выход ее ведет только звук, да и она ничто иное , как клубок звуков, почему-то время от времени сплетающихся в некий сакральный и абсолютно неожиданный смысл. Она шагнула в Черный квадрат Малевича и увидела, как сумасшедший куратор, куратор, куратор вместо квадрата повесил Малевича в черном и старомодном сюртуке. Не хватает только, что б он в петле сплясал в предсмертной агонии сюр-таки. Сами названия ее книг говорят за себя: "Детская Книга мертвых", "Собака Павлова", "Земля нуля", "Онегин Твистер". Русская, да и мировая литература привыкла побеждать смерть. Алина Витухновская в своих текстах побеждает жизнь. Не жизнь на земле или во всей вселенной, а жизнь, как таковую, как неудачный проект - не путать с уничтожением и смертью. Её Великое Ничто принадлежит только ей, она из него состоит им пишет и говорит. Она и есть Оно. Почему же, я читаю ее с улыбкой? А как прикажете читать - "презервативы рвались как принципы". Насупив брови и с пафосом? Русская критика не привыкла уважать автора. Она либо его учит и наставляет, либо, зачислив в гении, рабски благоговеет. Что то вроде знаменитого - Пушкин наше всё. Так вот Алина Витухновская наше Ничто. Ничто, но наше. Наше, но Ничто.Не "Бытие и Ничто", а Небытие и Ничто. Не "Иметь или быть", а не иметь и не быть. Европейская культура и европейская поэзия ещё не сталкивалась с таким отрицанием отрицания, отнюдь не по Гегелю, а по Витухновской. Ее проект можно рассматривать, как поэтический или философский,только с одним условием. Для автора он не является таковым. Она не проект, а осуществление, того, что написано. Не шопенгауровская воля к смерти, а сама говорящаясмерть. Если хотите перед нами своего рода Антимаяковский, с не меньшим, а может быть даже большим энергетическим потенциалом. Но это особая, тёмная энергия, которую безуспешно ищут физики, а нашли поэты. В рамках категорий добра и зла не умещается никакая поэзия. Это еще Ницше заметил. Алина равнодушна и к первому и к второму, но больше верит в подлинность зла. О добре можно дискутировать, а зло слишком достоверно.Проще говоря, перед нами поэт, говорящий на языке, на котором до этого не говорил никто! А дальше - промолчу, как безъязыкий зверь.