Приемыш

Приемыш

Нет, я не был в плену, и в боях не бывал,
Не был ранен и в цепи закован:
Я в тени гномьей шахты камнями играл
И Кхатог называл отчим домом.
Я не знал ни проблем, ни печалей ни дня,
Я с гномятами бегал на море,
Мама с папой страшилкой пугали меня,
Чтобы я не гулял в Соли-доре.
... Но однажды со мною случилась беда -
Я алхимика слушал сквозь слезы:
Мол, у рыжих родителей сын никогда
Не родился бы светловолосым,
Мол, я слишком высок, мол, другие глаза,
Борода не растет в должной мере,
Мол, я строен и гибок, как будто лоза...
Я, признаться, ему не поверил -
Чем отличен от матери я? Да ничем -
Те же руки и ноги, и тело.
Только мама... О, мама, скажи мне, зачем
Ты признаться во лжи захотела?
Я родился под сенью деревьев густых,
Не в Кхатоге - в далеком Лонгхольме,
И корзинку со мной у ворот городских
Кто-то волнам отдал - пусть утонет!
Видно, Боги губить не решились дитя
И отдали в приемные руки -
Мама, будто родного, растила меня,
Наплевав на презренье и слухи.
... Попрощавшись с величием моря и скал,
Я из дома ушел в одиночку,
Пересек Соли-дор и упорно искал
Тех, кто бросить решился сыночка.
К маяку по песку босиком я ходил,
Не боясь скорпионьего жала -
За усталым мужчиной в доспехах следил:
Только слежки одной было мало.
До Лонгхольма добрался, пытался войти -
Думал, примут меня, как родного...
Свист секиры в ушах третью ночь как стоит,
И проклятья: "Бей подлого гнома!"
Чем я дольше бродил, тем сильнее скучал
По горам, элеватору, тыквам,
Вспоминал я заброшенный, старый причал,
Корагора и даже Кимихлу.
Видно, дом мой не там, где ютится народ,
Проклинающий Бога Кхагора...
Я ответил на оклик отца: "Кто идет?"
- Это я. Я вернулся в свой город.