В стиле соцреализма

… О, как же я в детстве любил поезда
За смех, за особенный чай в стакане,
За то, что в квадрате окна всегда
Проносятся кадры, как на экране.
………………………………………………
Любил поезда я за непокой,
За вспышки радости и прощанья,
За трепет вечного ожиданья
И словно крылья бы за спиной!
Но годы мелькнули быстрей, чем шпалы,
И сердце, как прежде, чудес не ждёт.
Не то поездов уже тех не стало,
Не то это я уж теперь не тот…
Э. Асадов. Ах, как же я в детстве
 любил поезда

 Нелегко заснуть в душном поезде. Пусть мерный стук колёс баюкает меня: несмотря на монотонность, он таит в себе обещание перемен, и это успокаивает. Банально, но хочется, закрыв глаза, думать о приятном. Пытаться уснуть. Однако осуществлению мечте о погружении в сон всё время мешает некая суматоха, сопровождающая моё плацкартное путешествие. И ночью, и днём в вагоне царит оживление: одни пассажиры - с сумками, пакетами и чемоданами - проталкиваются к своим местам, другие – тянутся к выходу. Моя полка расположена рядом с купе проводницы, и я недовольно отмечаю: кто-то то и дело снуёт за чаем. Занавески имеют столь грязный вид, что можно подумать, будто в вагоне не убирали с советских времён. А уж о дезинфекции и думать не хочется. «А ты не думай», - подсказывает мне внутренний голос, - «Просто спи». И я, следуя его разумному совету (иногда он всё же даёт таковые), начинаю дремать.
Не знаю, сколько прошло минут или часов (у меня проблемы с чувством времени – оно никогда не позволяет мне властвовать над собой). Но, видимо, немного, так как абсолютно невыспавшаяся я была разбужена разговором проводницы и пассажира – нового: он приобрёл у неё постельный комплект. Оказалось, что его место – верхняя полка над моей. Это меня совсем не обрадовало: суета новоприбывшего мешала уснуть. В другой ситуации я бы не реагировала так остро, но духота, грязь, крики детей, чьи-то разговоры и громкий монотонный храп – вкупе всё это раздражало донельзя.
Я с детства в разъездах и привыкла к дискомфорту дороги, мне он иногда даже нравится – эдакая романтика путешествий, но в этот раз впечатление было слишком удручающее. Или мне, постепенно забывающей о реалиях российской действительности, просто так показалось.
И, выражая свой протест (такая уж у меня натура – протестующая), я злобно пробурчала какую-то обидную фразу. Не то, чтобы обидную, но воспитанные люди не идут на поводу у минутных порывов. Но я не настолько нескромна, чтобы относить себя к категории «воспитанных». Если уж я чем-то недовольна или, тем более, чему-то рада, скрывать не буду. Нельзя бояться проявлять свои чувства, ибо это признак трусости. А трусость, как учил нас незабвенный Булгаков, - самый страшный порок.
Но в этот раз я должна была промолчать: необходимо сдерживать эмоции, тем более негативные, чтобы не обидеть ни в чём не повинного человека. Ведь, в конце концов, всем нам надо куда-то ехать, что-то делать, как-то жить. Причём, чья миссия важнее и полезнее для общества, ещё неизвестно. Раньше мне бы и в голову не пришло возмущаться – просто с годами мы становимся циничнее, больше думаем о себе. Это неправильно. И никаких «с другой стороны…». Консолидация, умение приспосабливаться к любым условиям, не теряя человеческих качеств – отсутствие насквозь гнилого принципа «выживает сильнейший» – основа всеобщего блага, формулу которого вот уже столько лет ищут и не находят экономисты. Мы морально сильнее, потому что стараемся подняться выше обыденности. Думая только о собственном благополучии, солдаты советской армии вряд ли бы избавили мир от угрозы фашизма. А благодарности, кроме как от своих, так и не дождались.
И мне стало стыдно. В первую очередь – за себя: свои слова, свои мысли. За своё – и чужое – всепроникающее мещанство. Вспомнился Фицджеральд с его «Великим Гэтсби». Все мы такие - «великие» - лишь для самих себя. Возможно, не будь определённых жизненных обстоятельств, я выросла бы похожей на Дэзи Бьюкенен, не понимающей, чего хочу, чего могу добиться. Хотя я и сейчас этого не могу понять. И смогу ли когда-нибудь?
В конечном счёте, это не важно. Но характерные для всего общества тенденции страшны. Исчезает дух коллективизма в самом хорошем смысле этого слова. Всё реже на ум приходит истинный смысл слова «товарищи». Всё чаще индивидуализм демонстрирует лишь негативнее стороны. И есть ещё много чего другого.
В замкнутом пространстве острее чувствуешь принадлежность к обществу, яснее осознаёшь свой долг перед ним. Точно все мы – детали на неопределённый срок приостановленного механизма.
К разгару ночи вагон затих, но в наступившем покое я ещё более чётко, чем в начале пути, улавливаю обещание перемен. Лишь колёса поезда размеренно стучат, отсчитывая время. 2006 г.