Мой отец был высокий и русый
Сапоги в придорожной пыли.
Его кудри под Старою Руссой
Золотистой пшеницей взошли.
Наш сосед – гармонист и затейник,
Он и песни любил, и сады.
Он свалился над Волгою в ельник,
Не попробовав волжской воды.
Сколько их, молодых и весёлых,
Возвратиться домой не смогли!
Низко кланяюсь выжженным сёлам,
Низко-низко, до самой земли.
Много лет пролетело над ними,
Но не властны любые года
Позабыть или вычеркнуть имя,
Что осталось в душе навсегда.
И остались улыбки на фото,
И искринки в сыновьих глазах.
Есть известное, мудрое что-то
В очень праведных женских слезах.
И поэтому мать то и дело
Приунывшей и грустной была,
На меня всё пытливей глядела,
А отца всё ждала и ждала.
(Опубликовано в сборнике "Горькая сирень", 1975г)
Свидетельство о публикации №114042703814
Владимир Николаевич, хоть и давно ушёл, а всё живой для меня, живее многих
присных ныне.
Читаю его стихи и вижу себя, мальчишку, живого совестью.
Это ли не высшая признательность поэту?
Высшая, как сквозной забор в цветущий полисадник.
Алексей Царство-Отреченский 04.05.2014 21:24 Заявить о нарушении
Артур Просто Прохожий 06.05.2014 21:52 Заявить о нарушении
Ненавижу я охотников. Только убитым радуюсь.
Алексей Царство-Отреченский 13.05.2014 09:28 Заявить о нарушении