Несколько строчек о детстве моего отца

                Карлов Семён Сергеевич
                1928(30) – 1998г.

Орловщина, хутор Гуляево. Глубинка черноземья. Там началась история, о которой я хочу рассказать. История одной жизни, одной, конкретно взятой семьи. Но в ней частичка истории всей страны. Годы коллективизации на орловщине , как и везде, проходили бурно. Деревенская беднота  поднимала голову  - кулаков раскулачивали и ссылали туда, куда Макар и телят не гонял, а зажиточные крестьяне старались выжить любым путём, чтобы не загреметь вслед за кулаками. Уваровы были крепко стоящей на ногах,  дружной и работящей семьёй. Отец с сыновьями с утра до ночи работали в поле, ухаживали за скотиной, а мать с дочкой управлялись по дому. Дочка – умница и красавица Любаша нравилась многим парням на хуторе, но любила одного, хотя понимала, что вместе им быть не суждено. Семью любимого уже раскулачили – отца расстреляли, а мать с детьми сослали неизвестно куда. Не судьба… А судьбой стал вновь избранный председатель Комитета Бедноты – Карлов Сергей. Он давно увивался вокруг красивой девушки, но даже не надеялся на взаимность, потому что семья его была одной из самых бедных на хуторе. Отец его слыл разгильдяем и бабником, а мать, как ни старалась тащить всё хозяйство и детишек на своих плечах, так и не могла выбиться из нищеты… Если бы не новая власть… Гордячка Любаша не хотела даже слушать ничего о Сергее, но отец на коленях упросил дочку выйти замуж за председателя, тем самым спасая всю семью от высылки, конфискации и всего, что из этого вытекало. Дальновидный и хитрый мужик даже свою новую хату-пятистенку подарил молодым. Вот она – доля женская… Любаша родила Сергею шестерых, одного за другим детишек – Катя, Саша, Зина, Сеня, Толик и Миша, а седьмой стала Любочка, которую и назвали в честь матери, умершей в родах. Такое заключение дал сельский фельдшер-пьянчужка… Батюшка отказывался отпевать новопреставленную, объясняя это тем, что у покойницы молоко в груди прибывает и спина тёплая… Но долго умершего в доме держать не пристало, и на третий день Любашу схоронили. Малышку же Любочку нянчили все шестеро, старшей из которых было почти восемь, а младшему почти два… долго это не продлилось и через пару месяцев малышка умерла – от голода ли, или от удушья, да только однажды, придя вечером с работы, Сергей нашёл на лежанке маленькое бездыханное тельце. Решили подхоронить ребёнка к матери – откопали ещё не слежавшуюся землю на могиле и тут, неизвестно почему, Сергей стал уговаривать всех открыть гроб и положить дитя к матери. Долго уговаривать не пришлось, да и любопытно народу было, зрелище-то такое не каждому могло представиться! Вскрыли гроб… То, что открылось взорам окружающих, повергло их в ужас: накидка была скомкана, а сама покойная с исцарапанным в кровь лицом, перекошенным от ужаса, лежала на боку, подтянув ноги к животу, на сколько это было возможно… Это сейчас мы знаем, что такое летаргический сон, а тогда… да в глухой деревне…
С той поры Сергей с горя запил, что называется, по-чёрному… заболев чахоткой, через пару лет он благополучно почил, оставив шестерых ребятишек на произвол судьбы. А судьба не баловала – колхоз выдавал паёк из картошки и зерна. Иногда подкармливала бабушка – мамина мама, но она и сама к тому времени по миру ходила, иногда навещал с гостинцами дядька – отцов брат, а школа выдала одежонку – на пятерых школьников одна взрослая фуфайка и одни кирзовые сапоги 42 размера. Так что в школу ходили по очереди. Но учились. Девчонки еле-еле, а ребята были посмышлёней. Особенно все отмечали успехи одного из младших – Семёна. Вихрастый, белобрысый, смешливый и очень сообразительный мальчишка у всех был любимчиком, с каждым мог найти общий язык, выкрутиться из любой ситуации. Хочу сказать, что таким он и остался до самого конца. Кому, как не мне знать, ведь это был мой папа…
Когда в 41-ом началась война, ему было одиннадцать… жизнь становилась всё тяжелей – еды не хватало. Праздником считали тот день, когда кто-то из сельчан резал курицу, а кишки выбрасывал на помойку. Их мыли и поджаривали в печи, а потом весь вечер хрустели. Как самым вкусным лакомством. Немцы на хуторе побывали, но не задержались, знать, не представлял он ни материальной, ни стратегической ценности. Через какое-то время пришли трое наших ребят-разведчиков. Разузнав всё, что им было нужно, собрались идти дальше, а Сёмка вызвался быть проводником через болотистый лесок. Привязались они к смышлёному общительному пацану, да больно уж мал, что б забрать с собой. А он, глазом не моргнув, соврал, что лет ему уже тринадцать, просто рост подводит! Так и остался он в роте разведчиков. Ходил со старшими на задания проводником, выполнял хозяйственные работы, был, как теперь говорят, Сыном Полка. Однажды командир сообщил мальчишке, что пришло разрешение об отправке Семёна в Суворовское училище. На следующий день мальца снарядили с попутным транспортом… А через три дня он голодный и грязный, но счастливый, вернулся назад – к своим! Сбежал с пол пути. И продолжились военные будни. Как-то раз, возвращаясь с задания, наша группа напоролась на немецких мотоциклистов, сопровождающих подводу с сейфом. Завязалась перестрелка, в результате которой один из наших погиб, второй был ранен, но мотоциклистов уничтожили, а Семён кое-как затащил на телегу своих товарищей и погнал лошадь во всю прыть в расположение своей части… А в сейфе оказались очень важные немецкие документы! За это он был удостоен своей первой боевой медали! Потом было ещё много всего, правда судьба его хранила, один только раз парнишку контузило и он попал в медсанбат. Война для Карлова Семёна Сергеевича закончилась в Чехословакии. В документах сказано, что в возрасте семнадцати лет, но мы-то знаем, что было ему тогда только  пятнадцать… возвращаться ему было некуда и до 18 лет он так и оставался при своей части, а потом положенная служба в армии.  Свой день рождения отец всегда отмечал 23 февраля, он так всегда говорил, что Советская Армия – это всё, что было светлого в его детстве и юности.