Ленки

               
          поэма   
                Брату Владимиру
                посвящаю

Летом на севере Амурской области
в распадках гор вода в речках  и ручьях
падает, обнажая их русла до самого дна.
Это уже не речки и даже не ручьи, а до
самых истоков уложенные природой из
больших и малых гладко обкатанных
камней зыбучие серые осыпи. Говорят,
что вода все-таки течет, но  где-то там –
под грудой серых камней. Поэтому
по руслам   высохших речек, где вода имеет
выход на поверхность, встречается немало
ям, иногда достаточно обширных и
глубоких. В них до новой воды иногда
остаются сильные, с темными пятнами
на боках рыбины с красивым названием
ленки. Топографы вылавливают их обычно
на крючок или глушат выстрелом из
карабина в тот момент, когда они
стремительно поднимаются из глубины на
поверхность воды, чтобы схватить брошенное
рукою человека насекомое.
     Недалеко от  базы Алексей наткнулся
на одну из таких ям. Достаточно глубокая
по середине, она метра на два от берега
была по пояс и по грудь. Вверху  мягко шуршат
восковой листвой горькие тополя и зеленой
хвоей прозрачные лиственницы. Над
водой ямы –кусты пахучей красной смородины
с кистями еще зеленых ягод.
     Тишина первозданная. Вокруг никого. Лишь
ветер бродит по верхушкам деревьев. В глубине
ямы в  полуметре от дна, лениво шевеля
плавниками, стоят четыре ленка. Иногда
сорвется один из них со своего  места,
сделает круг  по яме на всей своей леночной
скорости, а затем  остановится рядом с
остальными и зависнет в полуметре от дна
до следующего всплеска могучих сил в его
теле. "Все равно мои будете", - увидев
рыб, пригрозил затаившимся ленкам Алексей.
Сейчас у него не было ни крючка с лесой,
ни карабина, ни желания заниматься  ими.
Устал. Было жарко и Алексей решил искупаться.
Разделся и, осторожно ступая по скользким камням,
полез в воду. Яма была достаточно широкой  и он
с удовольствием поплавал от берега до берега,
хотя вода в ней была  холодно-огненной. В дни
отдыха от маршрутов Алексей ходил теперь
к яме  по нескольку раз в день. Поплавает,
а потом сидит и наблюдает за ленками.
     Вначале ленки были напуганы появлением
в их  яме столь странного чудовища с двумя
длинными тонкими плавниками с коротким
иглами на их концах  и  с большим раздвоенным
до самого живота хвостом. В такие мгновения
они забивались в самые темные места ямы и
внимательно наблюдали за ним оттуда. Однако,
видя, что чудовище ведет себя мирно по отношению
к ним, смелели  и уже нередко, во время купания
Алексея, отваживались выходить из своих потайных
мест и  всплывали за упавшими на поверхность
воды гусеницами, кузнечиками и мотыльками.
     Алексей, заметив  это,   сам стал ловить насекомых
 и бросать их в воду. Рыбы осмелели и уже,
 заслышав шаги приближающегося Алексея, сами
 всплывали на кормежку. В один из дней  после
маршрута Алексей,  наловив полную банку
насекомых, помчался, как обычно,  к ленкам. Рыбы,
услыхав знакомый топот, мгновенно,  как
субмарины, поднялись  со дна.    
Алексей бежал, продираясь сквозь заросли
кустов все более и более возбуждаясь от
предстоящей встречи со своими необычными
друзьями. Подбежав  к яме и увидев тела
сплывающих рыб, Алексей звонко рассмеялся.
     Тайга  большими руками зеленых
ветвей разбросала звуки его голоса под
самые синие горы. Юноше показалось, что ленки
ему тоже улыбнулись. И вдруг они все четверо
выплеснулись из воды и, описав полуметровые
дуги, шлепнулись  и ушли под воду. Через
мгновение Алексей увидел четыре пары немигающих
глаз, смотрящих на него сквозь зеленую толщу
влаги. Алексей ссыпал насекомых из банки
в ладонь и, широко размахнувшись, веером
разбросал их по яме. А сам, быстро скинув брюки
 и рубаху, прямо с берега головой вошел   в воду.
        В воде он открыл глаза и увидел плывущих
к нему рыб. И в воде все пело и звенело, смеялось
от необъяснимой радости единения двух миров.
Ленки, подплыв к Алексею, кусали его белое тело
мягкой частью своих губ, будто ругали за столь
долгую разлуку. А один из них, меньший размером,
видимо, самый молодой  - подплыл к лицу Алексея
и ткнул своим носом в его нос. Кислород в легких
Алексея иссяк, и он резко пошел вверх. Ленки,
высоко прыгая из воды, резвились около тяжело
дышащего Алексея, не обращая ни малейшего
внимания на плавающих рядом с ним  насекомых.
Их интересовало сейчас только это огромное белое
существо. К Алексею подплыл самый крупный,
самый черный с серыми пятнами на боках туловища,
наверное, самый старый ленок и легонько проехал
по телу его груди. "Ты чего, старина? – спросил
Алексей.  Да, ты никак ругаешься?" Ленок трижды
хлопнул оперением своего хвоста по левой части
его груди. "Не ругайся, старик. Ну, отсутствовал.
Ну, долго. Не моя  вина. Работа. Понимаешь? Эх
ты, рыба". И он легонько мизинцем левой руки
вытолкнул ленка на поверхность. Ленок, крутанувшись,
пошел в глубину. Алексей, набрав в легкие воздух,
тоже ушел под воду. Затем плавал с ленками по яме
пока хватало духа. Набирал воздух в легкие и опять
уходил ко дну. Был он с ленками в яме до тех пор
пока окончательно не замерз. Из белого он превратился
в синего  с серыми пупырышками по всему телу. 
     Вылез на камни. Сел, обхватив ноги руками и
положив голову  подбородком на колени, смотрел в воду.
Ленки подплыли к  берегу и уставились на него, как  бы
приглашая юношу в их естественную среду. "Не могу,
старики. Не моя стихия. Брр-ррр!  Холодюга какая!
На сегодня - шабаш. Все", - стуча зубами, взмолился
Алексей. "Все", - повторил он и засмеялся. Лес вновь
широкими руками  своих зеленых ветвей подбросил его
счастливый смехи и тот, разлетевшись на тысячи мелких
цветных осколков, понесся к небесам. Алексей встал,
высыпал из банки на ладонь остатки насекомых и,
размахнувшись, бросил их подальше от берега. Рыбы
не шелохнулись. "Ну, мы совсем друзья. Не боитесь
меня. Вот так дела. Расскажи кому - не поверят", - вновь
засмеялся Алексей.
     Из лагеря кричали. Юноша, брызнув ладонью
на ленков, вновь звонко рассмеялся и, вскочив, начал
быстро одеваться. Помахав на прощание рукой,
помчался в лагерь. Утром, лишь только солнце показалось
из-за гор, Алексей был уже у  ямы. Ленки ждали его.
Вода звенела под ударами его рук  и ног, когда он
плавал с ними туда и обратно и по кругу. В последний
из дней перед новым маршрутом Алексей пробыл
с ленками целый день. Когда лучи солнца начали путаться
в листве тополей и лиственниц, он нагнулся к воде и
чмокнул на прощание в холодные жесткие мордочки
 каждого из своих четырех странных друзей, стоящих
 у самого берега.
       Стало темно. Уже желтые звезды вылупились
на небе.  Как птенцы! Луна, словно жухлый березовый
листок, медленно плыла над зубцами черных гор. Рыб
не было видно, но чувствовалось, что они все еще у
берега, вслушиваются своими телами в удаляющиеся шаг
 Алексея.
       Рано утром с тремя такими же, как и он, топографами,
забросив капсулу с теодолитом за спину, Алексей ушел
в маршрут. Прошло восемь дней и ночей. Много
километров за это время прошли  они. Много разных
рек, речек и ручьев перешли, гор и сопок перевалили.
Наконец, дома! Сбросив теодолит, схватив кусок хлеба,
давясь им, Алексей стремглав помчался к ленкам.
Но не улыбалась вокруг тайга. Не звенели птицы
в поднебесье. Не  стрекотали в сочной траве жирные
кузнечики. Дрогнуло сердце у Алексея: не случилось
ли чего? И еще быстрее побежал. Раздвигая руками
кусты рододендрона, вылетел  на каменистый берег
ямы и влетел по пояс в воду.  Туда-сюда - нет никого.
Только вода светится, как глаз мертвой рыбы. Прямо
одежде  облазил все глубокие места, где обычно
отдыхали ленки. Но рыб не было. Только, когда
выполз из воды грязный и дрожащий от
холода, увидел у  обрыва среди камней остывшие
угли костра, поверх кучки серой золы, и чуть в стороне
белые рыбьи кости, понял в чем дело. "А-а-а!, -
закрыв лицо руками, закричал Алексей. - "Гады!
Гады! Г-а-д-ы!" Упал на камни и, колотя кулаками
по бокам планеты, зарыдал, содрогаясь всем своим
телом.
   Поздно ночью, чтобы не было видно припухших век
глаз, он вернулся в палатку, завернулся в спальный
мешок и забылся тяжелым, беспокойным сном. К утру
пошел дождь. Когда Алексей вылез из палатки наружу,
по руслу речки уже стремительно несся  мутный поток.
Дождь усиливался. Он подошел к кромке берега, и
обхватив рукам плечи, стоял такой большой и такой
беспомощный и все смотрел и смотрел на несущуюся
мимо него воду. На душе  было неспокойно