Пятьдесят восьмая

Товарищ, слышишь- трубы звенят
Бой барабана и вой-
То сегодня друзей хоронят,
Что были вместе, со мной и тобой.

Время жестокое- боли и скорбь,
Вырвало с корнем из жизни, в пучину
Сил не жалея, спинушку горбь-
Здесь все равны- по званью и чину.

И природа одна- тундра, тайга,
Замершие ели, болота.
Здесь не ступала людская нога-
Колымы, не вбирала красоты.

Сколько же нас, без вины- виноватых
На край земли согнала судьбина.
Не согреет костер и фуфайка без ваты,
Разве согреет охранник дубиной.

Белый свет, что проклятие ада-
Не сбежишь, не уйдешь из глуши.
Жаль, не добраться до гада,
Что в кабинете сидит в тиши.

И профиль его, что на правой груди,
А на левой великого Ленина,
Пей- не хочу, ты меня не буди
И не надо унылого пения.

Завтра опять- топор и тайга
Лязг затворов, собачий оскал.
Век бы здесь не ступала нога,
На этот- золотоносный централ.

Не виновен, а кто мне поверит-
На всю жизнь пятно у меня.
Администратор глаза свои вперит
И шарахнется, как от огня.

И не спросишь того, что на правой-
Нет пути, не вернуться назад,
А на левой- овеянный славой,
Чуть с улыбкой, прищуренный взгляд.

И вновь нары, лагерь, казарма,
Мертвый запах хвои.
До революции нас били жандармы,
После нее- свои.

Горечь, обида, утрата-
Столько- хоть пруд пруди.
Сколько здесь нашего брата-
Убил образ, что с правой груди.

Вновь весна и на сопках проталины.
Не уйти, не сбежать- не смогли.
За Родину- Мать, за Россию, за Сталина-
Костьми мы все здесь полегли.

На завтра свои же ребята,
В сопки навечно свезут.
Провожать и встречать закаты,
На смену новых ведут.

Тревожный гудок не гуди-
Время изменит нравы.
Жаль тому, что на правой груди,
Уже не скажешь- «Мы были правы».