Парочки наблюдали, как я ее целовал

Парочки наблюдали, как я ее целовал -по-особенному-
с чувством и, можно сказать, по-ковалерски.
Все смеялись и были в дыму, и мне это было объяснением
того сердечного порыва, которому я посвящаю свою неуверенность.
Ей признаться мне слишком… больно…
Я боюсь разочароваться не в ней, а своем выборе.
Стихи – это единственное, в чем я могу ее восхвалять.
Все смеются и слушают оглушающие биты,
А я смотрю, как она танцует с другими и восторгаюсь,
каким же это надо быть земным чудом и вдохновенным искушением,
чтоб так в сердце немыслимо запасть!
Я привыкну. И стану увереннее, черствее,
Ее красоту принимать буду за данность,
И разлюблю от того, что безответно,
Но буду помнить, как самое прекрасное из прекраных
Эндорфинового цветения по венам.
Безмолвием своего душевного и измученного отчаяния
Я любил ее.
И, признаться, избегал, как ни стыдно, не самого объяснения,
А этого чувства непонятного, которое только забирало все силы превращая в мучения
                и сейчас забирает,
А взамен дает пьянящую пустоту - взлетай или падай.
Я потом немного прослезился скорбью и раскаянием,
Глубоко внутри меня расцвело благоразумие и честь,
Я понял, что мои по свету белому таскания, как результат чьих-то неотпущенных грехов и следных бед.
Я знал… это все закончится печально -
Это трагедия моей темной души,
Но мой свет никогда не был искусственным, это было эхо…
Безответное эхо скалистых горных вершин.
И я с содроганием сердца буду вспоминать,
Зачем мне пустословить и привирать теперь,
Если проще жить в тишине?
Слишком много мыслей в моей засоренной рекламой голове,
Что слова не сразу подбираются, а точнее их нет,
Я прокручиваю у себя в голове короткометражку О Ней.
Робею, каменею, становлюсь, да нет же, я просто рассыпаюсь
На миллионы песчинок, сравнявших в землей, я буду невидим.
Я позволю себе смалодушничать,
Проявить бессмысленное благородие
И отпустить ее во имя высоких идеалов и требований,
Во имя моей самой неумелой, но настоящей любви.
После останется лишь пара снимков замусоленных,
Где-то в библиотеке души записи с ее голосом и вкусом поцелуев.
Я выживу один, ей я словно камень
всем мешающий, тонущий дельфин.