Иголка Джинири

Богатый купец умирал в окруженьи родных,
На мягких подушках уже головою поник,

И свет уходил постепенно из старческих глаз.
Он сына позвал и последний свой начал рассказ:

Был молод я, помню, как  шёл с караваном в Багдад,
Тогда ещё силой и верой в себя лишь богат.

Но каждому путнику норов пустыни знаком,
Нас буря накрыла, пески погребли кунаков.

О горе! – вскричал я – зачем же я выжил один?
Умру без воды, обессилев, не зная седин.

Мутится сознание, ветер стирает следы.
Вдруг вижу оазис, в нём озеро чистой воды,

Прохладно под пальмами, путнику добрый приют.
Не думая, бросился в воду и пил, как верблюд.

Но в пламени  вдруг  предо мною джинири* встает:
Как смел ты, червяк, осквернить моё зеркало вод?!

Иблис*, безраздельно владеющий бездной огня,
Из собственной крови на горе вам создал меня!

Ничтожный ваш род станет пищей  обычной моей! –
И стало чудовище шириться и багроветь.

Последний, казалось, живу на земле этой миг…
Тут вспомнил я, как - то в одной из учёнейших книг

Читал, если встретится путнику джинн на пути,
Лишь только стальная игла его может спасти!

Как раз накануне порвал я свой старый халат,
А после прибавил заплатку к десятку заплат,

Иглу же надежно припрятал  в дорожный тюрбан.
Вот эту иглу и вонзил я в чудовищный стан,

Вскричав «Бисмиллях», как написано в книге – точь-в-точь.
Вмиг стала кротка и послушна Иблисова дочь.

Ты помнишь, Фаик, есть старуха служанка у нас,
Что в дом не заходит, а людям не кажет и глаз?

Так знай, то джинири – богатство и счастье моё.
Умру, и в наследство, мой сын, ты получишь её.

Но только запомни, сидит в её теле игла,
И лишь оттого неизменна удача в делах.

Я чувствую смерть и немеет мой старый язык.
Прощай же, сынок,  - и скончался богатый старик…

Вдруг мальчик – внучок,  похваляясь, в покои вбежал:
Иголку я вынул из тела старухи Гузал!


*Джинири – джинн женского пола.
**Иблис – дьявол.