Упьёмся сладостью реальности утрат...

Упьёмся сладостью реальности утрат,
удела тела раздвигая грани
отчаянною силой тоскований
от невозможности -
наземный ад
с его предельной рукотворностью невзгод,
переиначить волей Божьей,
не дожидаясь призрачных наград,
обещанных голодным и нагим,
лишённым крова -
служителями сытыми
церквей
любых концепций,
в любом стане -
тут в пору вспомнить продающих голубей*,
бегущих под ударами бича верёвочного
в длани
Иисуса,
где бухгалтерия - главой угла -
там Бога нет,
там справедливость храмлет,
не истиной упьёмся, а Христом**,
не тканями, что подлежат распаду,
обнимемся с Голгофским, лично выбранным крестом,
проникнемся идеей нежеланья
благ собиранья
в понимании мирском
и победим власть домогильную -
желудками жизнь разумеющего зла,
упьёмся радостью небес -
обильною
для возлюбивших крест
духовной жажды
с кровожадным серафимом
Господней воли
в злой
юдоли
боли,
где в крае всяком и любой
народ,
по-страусиному свой
нежит
огород,
как встарь, пророки вопиют
в пустыне,
как встарь, венки терновые для лучших представителей людского братства фарисеи вьют,
упьёмся братья, сладостью ухода личного от сатанинского стола,
духовных пут лихую нежить,
как пух паучьего гнезда -
легко сжигает только Имя...

"Гори, сияй моя звезда!"

____________________________________________________
* 13.  Приближалась Пасха Иудейская, и Иисус пришел в Иерусалим
  14.  и нашел, что в храме продавали волов, овец и голубей, и сидели меновщики денег.
  15.  И, сделав бич из веревок, выгнал из храма всех, также и овец и волов; и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул.
  16.  И сказал продающим голубей: возьмите это отсюда и дома Отца Моего не делайте домом торговли.

(Св. Евангелие от Иоанна, глава 2).
   
**  Я скажу Вам про себя, что я — дитя века, дитя неверия и сомнения до сих пор и даже (я знаю это) до гробовой крышки. Каких страшных мучений стоила и стоит мне теперь эта жажда верить, которая тем сильнее в душе моей, чем более во мне доводов противных. И, однако же, Бог посылает мне иногда минуты, в которые я совершенно спокоен; в эти минуты я люблю и нахожу, что другими любим, и в такие-то минуты я сложил в себе символ веры, в котором всё для меня ясно и свято. Этот символ очень прост, вот он: верить, что нет ничего прекраснее, глубже, симпа<ти>чнее, разумнее, мужественнее и совершеннее Христа, и не только нет, но с ревнивою любовью говорю себе, что и не может быть. Мало того, если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться со Христом, нежели с истиной.

(Из письма Ф.М. Достоевского Н.Д. ФОНВИЗИНОЙ.
Конец января — 20-е числа февраля 1854. Омск.)