Последний поход
срывая регистры небес.
Но бабка Матрена успела
наведаться все же в собес.
А путь до народной конторы
не близок — однако живут
старухи в глуши, где моторы
уж лет пятьдесят не ревут.
Там нет никаких экспедиций,
ничей не полощется флаг.
Течет житие без милиций
и прочих отмеренных благ.
Зима в городах не ядрена,
а в поле кружит снеговей.
Но бедная бабка Матрена
дошла до деревни своей.
Никто ей не вытряс душонку
среди городской кабалы
за то, что она самогонку
сбыла из-под ветхой полы.
Намеряла рубликов триста
под снежно-бензиновый вальс.
И даже над ухом нечистый
не гаркнул: «Давай аусвайс!»
От той партизанской манеры
уж веял забытый душок,
поскольку милиционеры
простили бабуле грешок.
В деревне — крупа и картошка
для свода с концами концов.
А бабке хотелось немножко
в палатке купить леденцов.
А нынче такие палатки,
что лучше и не вспоминать.
Тут надо б в обменном порядке
цистерну сивухи нагнать.
И бабка Матрена привыкла
сидеть на подножном корму,
где самое сладкое — тыква
в ее захудалом дому.
А вот разжилась, подобрела,
забытый неся витамин.
Как будто бы справила дело
на свой недалёкий помин.
И в снежной уже круговерти,
как в собственной горькой судьбе,
не думала бабка о смерти,
к пустой поспешая избе.
И пела, как будто до смеха
певунью довел леденец,
как с ярмарки некогда ехал
неведомый ухарь-купец.
Потом растворила избенку,
за вьюгой захлопнула дверь.
Пальто отложила в сторонку
(наденет ли скоро теперь?)
И все про себя напевала,
как будто открыла кредит.
А смертушка — дела ль ей мало? —
пожалуй, еще погодит.
Совсем поглупела Матрена,
от наших забот далека.
Не нашей бедой умудрена,
своею душою легка.
И так вот она завершила
последний великий поход.
И вьюга напрасно страшила
и выла в ее дымоход.
2005
Свидетельство о публикации №114042201985