Рассказы о русском спецназе. Не отдавайте врагу мо

Рассказы о русском спецназе.
Не отдавайте врагу мое тело.

Виктор сидел напротив меня -крепкий, немного полноватый (как все резко сократившие упорные тренировки люди), здоровый русский мужик с пронзительными голубыми глазами.  Я весь превратился во внимание,  а он отрешенно смотрел перед собой, на свои большие руки, на дымящуюся папиросу. В листве увившего беседку винограда жужжали пчелы, по лазоревому небу стелились белые перистые облака, похожие на полоски на тельняшке моего собеседника… Повисла странная пауза. Вдруг Виктор резко затянулся, глянул искоса испытывающим и одновременно подбадривающим взглядом и начал говорить.
«Разведка донесла, что в районе села Комсомольское появились боевики и наш отряд спецназа «Русич», усиленный ротой танков бросили вперед. Я командовал взводом, а пулеметчиком у меня был бывалый боец Николай, воевавший еще в первую чеченскую и вернувшийся  в строй по контракту. Мы сидели на броне и вглядывались в  суровый чеченский пейзаж. Вдруг вдалеке показалась колонна гражданских. Это были беженцы из аула Комсомольское. Ехали минут десять, а люди все шли и шли. Тут Николай толкнул меня в плечо – «Виктор! Хлебнем мы там, в Комсомольском! Если такая толпа идет, то в село не 20 человек зашло… А вся тысяча! Уж поверь мне! Раз столько народу разом с места снялось, то люди поди не чаят скоро вернуться… Плохое у меня предчувствие, плохое…» Я отшутился, но вызвал подкрепление. «Знаешь  - продолжил тогда Николай – давно мы на этой войне и знаю, пока  живы в беде друг друга не бросим, но тебя прошу как брата – если я погибну, не оставляйте врагу мое тело!»
«Ну что тут скажешь! Обещал!» - Виктор нахмурился, глубоко вздохнул и будто замер на несколько секунд, глядя на плывущие по небу облака. Потом полез за очередной папиросой и продолжил рассказ.
«Подошли к окраине, спешились. Наступали редкой цепью. Вдруг, откуда ни возьмись, около сарая вырастает боевик и всаживает очередь в одного из бойцов! Прямо в упор! И веришь, вся очередь  в автомат легла! От подствольника до приклада! Автомат вдребезги, боец раненый ,но живой.  Вытащили его, а автомат остался. Надо возвращать. Спецназ оружие не теряет! Завязалась перестрелка, но вперед не пройти. И тут выходит дед из дома, Муса его звали, и к нам, в руках вилы.  Поддел разбитый автомат на вилы и в наше расположение вынес. Я ему говорю «Дед, ты с ума сошел, зачем так рискуешь?» А он в ответ – «Не убивайте друг друга».
Но мы конечно не послушали. Отрезали крайние два сарая танками, обошли с флангов. Боевики из сараев отстреливались, потом в поле ломанулись, за стога прятались. Стога из трасеров мы подожгли, боевиков всех положили. Приказ – продолжать наступление.
Второй взвод с двумя танками пониже в аул втянулся. И вдруг шарах…  Один из танков подорвался на фугасе, башня так и улетела… От танка одни обломки остались. По второму танку град гранат, наводчика сразу убило. Весь аул точно улей ожил, в каждом доме – огневая точка! Ребята из второго взвода орут в рацию – «Вытащите нас!» А как? В лоб не пробьешься…  Сели на броню и решили круг сделать, с правого фланга зайти, где  еще нет такого плотного огня.  Держитесь ребята! Они и держались… До сих пор помню, как командир второго танка в рацию кричал, пока люки не взорвали..  Когда пробились ко второму взводу в нем в строю уже никого не было, одни убитые и раненые. Спрыгнули, заняли круговую оборону, раненых на броню затаскиваем. Тут в танк из дома на пригорке гранаты  РПГ полетели, и пулемет из этого дома тоже заработал. Не вышли бы из боя, если бы заряжающий нашего танка за ДШК не сел, прикрыл нас из зенитного пулемета. Виталий его звали. А вот фамилию забыл. Стыдно, но забыл…»
Виктор затянулся, выпустил дым через стиснутые зубы. Напряженное выражение на его лице ушло, оно стало каким-то по-детски открытым и торжественным.
«Шесть пуль в него вошло, прямо поперек груди. Но спасибо Виталию,  мы на полных парах вырвались на исходную позицию. Из второго взвода шестерых спасли. В моем взводе потери – двое бойцов и Николай…
Вскоре рота мотострелков подошла, позицию  укрепили, но до подхода артиллерии и ДШБ никаких штурмов. В ауле Комсомольское скопилось до 1500 стволов, это мы уже потом узнали. На танки мешки  привязали, железный забор вдоль башни приварили – динамической защиты то нет! А я места себе не нахожу – не сдержал обещание которое Николаю дал! Посидел, покурил и вдруг о Мусе вспомнил. Пошли позвали его. Он  так и сидел в своем доме на окраине, на нашей уже территории. Как вышел Муса к нам, так и говорю ему - «Сходите к бандитам, давайте телами павших поменяемся!» Муса посмотрел на меня  пристально, развернулся и пошел в аул. Приходит через полчаса и говорит – они согласны.  Погрузили мы тела боевиков на броню и поехали вчетвером. Муса впереди. Заехали во двор дома, просторный двор такой. Боевики вылезли, окружили нас . «Кто старший ?» -говорят. «Ну я !» - отвечаю.  «Какое звание?» - спрашивают.
 Виктор опять замолчал, поежился, почесал правое плечо, в глазах его мелькнула какая-то лукавая хитринка.
«Ну думаю, если скажу офицер сразу убьют. Скажу рядовой , тогда подумают по возрасту –контрактник и тоже убьют и сказал, что мол я – сержант. Один из боевиков разорался, что это мол такое - сержанта прислали, не уважают! Иди, говорит, к стене. Встал я у стены, а тот над моей головой очередь дал, типа расстрел сымитировал. Тогда Муса ко мне подошел, загородил меня. Не волнуйся, говорит, если будут стрелять, вместе нас положат. Вот такой старик чеченский.  А этот боевик , злой , с бородищей, глаза бешеные, стрелять не стал, подошел к нам и в лицо мне стволом тыкать начал, щеку рассек. Потом говорит – «Забирайте своих!»
Ну, мы тела товарищей поднимать начали, а один мой боец как в ступор впал, остолбенел весь. Пришлось по репе ему съездить, чтобы в себя пришел… Неудобно! На глазах у врагов такая глупая сцена!
Собрали мы своих, погрузили, поехали. Муса подошел, попрощался. Говорит спасибо вам ребята за то, что вы сделали. Такое не забывается. Этих павших как людей похороним и ваших и наших. Приятно было. Враги вроде, а все равно приятно было слышать. Не видел больше старика, надеюсь, что он жив остался.»
Виктор глубоко вздохнул. Непроизвольно я сделал такой же глубокий вдох вслед за ним.  Виктор продолжил свой рассказ.
«На следующий день приехал полковой священник, отпел ребят и мы их похоронили. Собрали простреленную амуницию, сложили в доме. И кто-то сказал тогда – «Никогда «Русичи» таких потерь не несли, так давайте в пробоины свечи поставим и зажжем, пусть земля будем пухом нашим братьям по оружию!» Так и сделали.  Сложили простреленные «сферы», бронежилеты, установили свечи, зажгли. Стоим смотрим, чувство непередаваемое… И вдруг из пробитого бронежилета Николая на стол стала капать кровь. Чудо или не Чудо! Как хочешь так и думай…»
Повисла долгая пауза. Хотелось распросить  о дальнейшем ходе штурма, но было как то неловко, словно приходилось вспоминать о мирских делах в святой праздник.
 Виктор сам заговорил, как будто заранее знал мой не прозвучавший вопрос.
«Аул штурмовали долго, разбили артиллерией почти все дома, превратили в бесформенные груды мусора, но из них продолжали работать огневые точки. Мы наступали  под прикрытием танков, закреплялись. Боевики хотели прорваться в горы по руслу речки, но там их заблокировали, накрыли минометами, ракетами точка У. На следующий день те кто остался жив сдались. Почти 150 человек, были там и чеченцы и арабы, и афганцы, даже три китайца и один чех. Была и женщина снайпер редкой национальности «тат».» 
«Вот это да! Даже не знал раньше  о такой национальности.»
«И я раньше не знал!» - ответил Виктор.

Андрей Орлис 2014