Алине Чинючиной

Алине Чинючиной

1 Герою

Твоя душа во мне болит, подобно бабочке пронзенной,
Я знаю гулкий звон тревог, твои мучительные страхи.
Ты каждый день во мне живешь – строкою не произнесенной,
Ты таешь в глубине меня, как в чае сахар.

Тебя никак не разглядишь, да и не стоит разбираться
Какой оттенок у волос, тонки ли у тебя запястья,
Приятен голос или есть в движениях такая грация,
Что заколдовывает враз. Ты есть – какое это счастье!

Я не одна в дому пустом с моим героем неприрученным.
Ты любишь персиковый джем, а мне варить его не хочется.
Ты смотришь в этот грозный мир из глаз моих веселым лучиком,
Ты с сердцем нянчишься моим, и отступает одиночество.

Однажды ты уйдешь на лист – светловолосым милым мальчиком,
Я сотворю тебя из слов для любопытного читателя,
Ты будешь с удочкой сидеть на берегу в зеленой маечке,
Ты будешь вымечтанным мной – мечтателем.

Мой дорогой, мой болевой, мой выпущенный в злые сумерки,
Кем я осталась для тебя, как мне вернуться к прежней нежности?
Быть может лучше было бы, коль мы с тобою разом умерли,
Но от разлуки не спастись, как не спастись от неизбежности.

Вот я одна в пустом дому – ты мной отпущен, мой единственный.
Не приходи и не шепчи свои заманчивые истины,
Мы навсегда разделены шрифта безжалостными прутьями,
Судьба нас больше не схлестнет уж никакими перепутьями.
Живи и будь всегда вдали, мой выстраданный, мой оплаканный,
Ты для меня подобен ангелу…
Ты для меня…

2 Огни

А когда болеешь – ничего не хочется.
Под кровать забились злые муки творчества,
И ворчат: мол, дура, не реви белугой!
И глядят с укором долго друг на друга.

Рукописи тлеют…  Ни к чему гореть им.
Разве мы не с детства светим искрам этим?
Сами костерками в мире полыхаем,
Сами освещаем мир своим дыханьем.

Солнца свет пшеничный катится на кухню,
Где сквозь ребра сердце уж почти потухло,
Но еще теплеет для людей и неба…
В кухне пахнет кашей, грушами и хлебом.

Сколько огонечков светят этим утром,
Высыпавшись в город круглым перламутром?
Ведаешь и знаешь. Рукописи тлеют.
Ходят муки творчества тропками аллеи.

3 Сердцу

Болит зуб, нога, голова, живот, спина и душа,
А кроме того не пишется ни шиша,
Ни черта не снятся вещие сны.
Вещи привычны и так ясны,
Что хочется удавиться,
Чтоб не дышать.
А синяя птица
Вредней ерша –
Улетела и не сыскать.

И важно лишь то, что есть каждый день вокруг –
Отсутствие близких друзей и близких подруг,
В квадрате окна небесная синь,
Подрастающий сын.
И если б только не боль, тогда…
Тогда были б легки, словно летний ветер года.
И не писались осенние сказки…

Хочется серьги с солнечным янтарем,
Шаль с кистями, шепоты с январем,
Хочется в снег лицом – сохрани, спаси…
И кожей пить белизну этих зимних сил.
И важно лишь то, что есть вокруг –
Бледная тонкость ослабших худющих рук,
Которыми не поднимешь старинный том
Так любимого Паустовского…

А точка всегда бывает в конце строки.
У Бога синтаксис не в пример людскому хорош.
Мир станет однажды почти что совсем таким,
Как в пыли придорожной брошь –
Весь сияющий: тут и красный и голубой,
Тут и синий, влекущий зрение за собой,
Тут и желтый, тут и сиреневый, тут любой
Прекрасный, как  вдруг осознанная любовь.
Только ты дождись,
Дотерпи, дотяни, дойди…
Сердце, милое, только стучи в груди!

27 октября 2013 г.